Конфуз с участием Леонида Брежнева и Муслима Магомаева

Сколько автографов раздал за свою яркую жизнь кумир миллионов, не сосчитать. Но был случай, когда автограф дали ему. Это сделал при курьезных обстоятельствах сам Леонид Ильич Брежнев.

Представляем вам увлекательную историю о смешном конфузе, в котором были задействованы Леонид Брежнев, Гейдар Алиев и Муслим Магомаев
Брежнев обожал Магомаева и каждый раз перед тем, как прийти на большой праздничный концерт, специально интересовался: «А МагАмаев будет?»)))
Магомаев же с большим почтением относился к первому секретарю ЦК компартии Азербайджана Гейдару Алиеву, который также его любил. В сентябре 1978 года стало известно о визите генсека в Баку.
Гейдара Алиева новость застала на отдыхе в Болгарии. Отцу нации предстояло уважить дорогого московского гостя и принять его как можно более запоминающимся образом. Решение подсказала болгарская реальность: как раз в то время популярный местный певец Эмил Димитров написал песню и посвятил ее лидеру болгарской компартии Тодору Живкову. Вот бы порадовать подобным подарком генсека ЦК КПСС!

«Гейдар Алиевич попросил меня написать хорошую песню в честь приезда Леонида Ильича, – писал в своей книге «Любовь моя – мелодия» Муслим Магомаев. – Я ответил, что в жизни не спел ни одного слова, где славится партия, а уж тем более кто-то лично из наших вождей. Не сочтут ли, что я опустился до подхалимажа Брежневу?.. Но я понимал, что не смогу ни отговорить, ни переспорить Гейдара Алиевича. Пришлось согласиться».
За советом (может, написать песню просто о родине, думал он) певец обратился к своему другу – поэту Роберту Рождественскому, позвонил ему в Москву.
– Муслим и Роберт нежно относились друг к другу, – говорит вдова поэта Алла Киреева. – Муслим очень любил тексты Роберта, потому что они легко запоминались. Их творческая дружба быстро переросла в личную.
«Хорошо, старик, подумаю», – пообещал Рождественский. Вскоре поэт прилетел с женой в Баку. Песня была написана. Ее премьера состоялась на даче у Гейдара Алиева за несколько дней до приезда Леонида Ильича.
«Непонятно, о какой стране речь!»
– Было много виски и икры, – смеется Алла Борисовна. – Гейдар Алиевич встретил нас еще у входа. Это был гостеприимный, удивительно обаятельный человек.

Алиев угощал гостей и делился грандиозными планами: как Магомаев споет и Брежнев растрогается. Как потом группа видных культурных деятелей преподнесет вождю текст песни в подарок. Для этого ее отпечатают на веленевой бумаге с золотым тиснением, положат в красивую кожаную папку и вручат с соответствующими комментариями Леониду Ильичу. Остается только утвердить сам текст...
«Ты, любимая страна...» – прочитал первую строчку Гейдар Алиев. И схватился за голову. «Ну вы даете, ребята! – искренне изумился он. – Умудрились написать так, что непонятно даже, о какой стране речь!.. Раз уж мы Брежневу песню дарим, то нельзя ли поточнее?!» Рождественский быстро нашелся: «Ты, советская страна...» «Вот теперь все в порядке!» – одобрил Алиев.
Первым заплакал Черненко
Наступил торжественный день. Сначала все было по плану. Первым номером концертной программы шла «Малая земля» Александры Пахмутовой – про эпизод Великой
Отечественной, в котором принимал участие тогда замполит Брежнев. Пока Магомаев пел, на экране показывали военную хронику с молодым Леонидом Ильичом... Певец заметил: первым пустил слезу Черненко (на фото второй слева). Потом заплакал и сам Брежнев.

«Может, остановиться?» – подумал в тот момент я, – рассказывал Магомаев позже в одном из интервью. – Жаль старичков стало. Просто так слезы же не польются – они действительно искренне переживали, вспомнили войну, павших товарищей... Понятно, что после такого сильного переживания наша с Робертом песня была воспринята просто как патриотическая: она не вписалась в эмоциональный настрой Брежнева. Он даже не понял, что песня посвящена ему...»
По окончании официальной программы на банкете за кулисами должно было состояться вручение кожаной папки с текстом. В помощь Магомаеву Алиев отрядил Ниязи (дядя Магомаева, главный дирижер Азербайджанского театра оперы и балета. На снимке он по правую руку от певца) и знаменитого исполнителя Рашида Бейбутова (на фото крайний справа).
«Леонид Ильич, это вам от нашего народа, от всех деятелей искусства, не от меня одного», – вспоминал свою речь Магомаев. – Надо бы погромче приветственные слова произнести, а я пробурчал их под нос, почти прошептал. Откуда мне было знать, что Брежнев уже плохо слышит? Он полез за ручкой... Алиев понял этот жест, кивнул – и часть стола тут же как по волшебству освободили. Я даже не понял, как это удалось: только что стояли бокалы, тарелки – и вдруг в мгновение ока все исчезло. Брежнев сел и поставил свою подпись...»
«Что же делать?» – шепотом спросил Магомаев Алиева. «А ничего, – спокойно процедил тот. – Тебе подписали – ты и бери на память. Не каждый же день такое бывает». Тем же вечером Алиев вручил Леониду Ильичу дубликат папки. Азербайджанский лидер всё предусмотрел.

см  История в лицах

из старенького

После поездки в США Мстислава Ростроповича вызвали в Особый отдел Министерства культуры и спросили:
— Мстислав Леопольдович, как вы посмели оставить принимающей стороне программу ваших будущих гастролей, не согласовав ее с нами?
— Да, знаете..., как-то..., а что, нельзя?
— Спрашиваете! Немедленно напишите новую программу. Здесь же! Сейчас же!

Ростропович сначала растерялся, потом обозлился и написал:
Моцарт, концерт для виолончели с оркестром (как известно, Моцарт никогда ничего для виолончели не писал).
Беллини. Соната для виолончели, флейты и клавесина (та же история), Риталлани.
Концерт для виолончели соло (сего композитора вообще в природе не существует).
Минкульт одобрил выбор маэстро, красиво распечатал список типографским способом и, заверив у министра, отправил в США.
По словам Ростроповича, принимающая сторона чуть не уволила двоих сотрудников за то, что те не смогли отыскать вышеуказанное произведение Моцарта даже в Зальцбургском архиве, а генеральный менеджер чуть не сошёл с ума, пытаясь вспомнить мелодию беллиниевской сонаты.
Ни у кого не возникло сомнений в существовании всей этой музыки, ведь заявка было подписана Ростроповичем и заверена министром культуры Фурцевой.

Слушайте женщин!

С  известным физиком Ферми случилась такая история.
В его квартире было  холодно, и жена предложила вставить вторые рамы.
Поскольку Ферми был  человеком науки, он решил сначала теоретически рассчитать, какой эффект  дадут эти рамы.
Расчеты показали, что эффект незначителен.
Жена не  прислушалась к этим доводам и все-таки вставила рамы.
В квартире стало  заметно теплее. Ферми удивился, вернулся к расчетам и обнаружил ошибку.

В ноябре 1920 года пароход "Великий князь Александр Михайлович " увез Александра Вертинского из России в эмиграцию, длившуюся 23 года. В Константинополе Вертинский купил греческий паспорт на имя Александра Вертидиса, греческого подданного родом из Киева . По этому паспорту он прожил все годы странствий по миру, сохраняя сценический псевдоним "Александр Вертинский".
*      *      *
Румыния
Первые два года эмиграции, проведённые в Турции и Румынии, оказались самыми тяжелыми. Артист, привыкший на родине к поклонению публики, пел в дешёвых кабаках ради хлеба насущного. Пел сквозь самолюбие, сквозь отвращение, сквозь хамство публики и хозяев. Пел не свои , а цыганские и блатные песни. Побывал в румынской тюрьме из-за отказа выступать в бенефисе певицы, пассии румынского генерала. В 1923 году на деньги, подаренные международным вором Вацеком, с которым он сидел в тюрьме, Вертинский уехал в Польшу

Польша и Германия
С первых же лет эмиграции Вертинским овладело " чувство русское тоски ".
Во время поездок по Бессарабии, ставшей с 1918 года территорией Румынии, он видел те же хаты, колодцы, те же подсолнухи, что и на родной Украине , и в голове вертелись строки будущей песни:
" О, как сладко, как больно сквозь слезы
Хоть взглянуть на родную страну."
В 1923 году в Варшаве он в первый раз обратился с просьбой о возвращении на родину. Советский посол в Польше наложил на прошении положительную резолюцию, но советское правительство в просьбе отказало. На вторую просьбу, адресованную главе советской делегации в Берлине Луначарскому, он вновь получил отказ.
В Польше артиста ждал успех. Какие бы счёты у поляков ни были с царской властью, многие из них любили русское искусство. Песни Вертинского ( ,,Маленький креольчик", ,,Лиловый негр", ,,Ваши пальцы", ,,За кулисами...") публика принимала восторженно. А после того, как он написал свою " Пани Ирену" , поляки окончательно признали Вертинского:
"Я со сцены Вам сердце, как мячик бросаю.
Ну, ловите, принцесса Ирен"
В 1925 году, после непродолжительного пребывания в Германии, Вертинский приехал в Париж.
*      *      *
Париж.
Нигде за границей русские эмигранты не чувствовали себя так легко и свободно, как в Париже 1920- 1930- х годов. Русские рестораны, магазины, салоны мод были лучшими. В городе, где человеческая личность и её свобода чтятся и уважаются, Вертинский написал самые знаменитые песни на свои слова и на слова других поэтов (Мадам, уже падают листья, Маленькая балерина, Над розовым морем , Танго Магнолия, В синем и далёком океане, Жёлтый ангел..) Эти песни он пел на сценах фешенебельных ресторанов и кабаре. После многих лет работы в кабаках выступления в Париже были для него удовольствием. Он пел свои концерты шутя, даже не уставая.
Но чем дольше он жил в эмиграции, тем яснее становилось , что для него никакой жизни вне родины быть не может:
"И, закрыв лицо руками, я внимал жестокой речи,
Утирая фраком слёзы, слёзы боли и стыда".
*      *      *
Палестина
Александр Николаевич любил Восток за яркость и красочность. В 1933 году он уехал на гастроли в Палестину:
" И только сердце знает, мечтает и ждёт
И вечно нас куда- то зовёт"
После успешных выступлений перед эмигрантами из России, составлявшими большую часть жителей страны, он уехал в 1934 году в длительное турне по Америке.
*     *    *
Америка
Первый концерт в Нью - Йорке состоялся в зале вместимостью в 2500 человек. На концерте был весь цвет русского артистического мира: музыканты, певцы, артисты балета, театра, кино.
Вертинский решил впервые исполнить новую песню " Чужие города " на стихи Раисы Блох в его обработке :
"Тут живут чужие господа,
И чужая радость и беда.
И мы для них чужие навсегда"
Он волновался больше, чем обычно, не зная, как примут песню в этом чужом городе. Реакция публики была подобна урагану : песня задела самую больную струну в сердцах слушателей.
В 1935 году Вертинский решил уехать в Китай: близость советской границы рождала смутные надежды.
*      *     *
Шанхай
Вертинский прожил в Китае долгие 8 лет.
Первые концерты артиста в Шанхае прошли с аншлагами в атмосфере национального праздника русской общины.
В 1937 Вертинского неожиданно пригласили в советское посольство и предложили вернуться на родину, предъявив "официальное приглашение ВЦИКа, вдохновленное инициативой комсомола". Но по разным причинам (в том числе материальным) документы на въезд в СССР так и не были оформлены.
В шанхайской эмиграции Вертинский создал несколько десятков новых песен. В большинстве своём, они слабее песен 1930-х годов, за исключением "Прощального ужина".
Стихотворение " Прощальный ужин" зародилось в 1939 году на пляже морского курорта Циндао. Александр Николаевич долго лежал на песке молча, сосредоточенно глядя на воду, потом вдруг как-то встрепенулся и сказал другу:
" Я нашел рифму… Ах, как долго я её искал, и она всё мне не давалась… Слушайте :
Отлив лениво ткет по дну
Узоры пенных кружев…
Мы пригласили тишину
На наш прощальный ужин!"
И через несколько дней он впервые спел свою несравненную песню.
В Рождество 1940 года в кабаре , где обычно пел Вертинский, приехала с друзьями семнадцатилетняя служащая английской судоходной компании Лидия Циргвава. Песня " Прощальный ужин" её покорила, в особенности, последний куплет:
"Я знаю, даже кораблям
Необходима пристань.
Но не таким, как мы! Не нам,
Бродягам и артистам!"
Ей стало так его жалко, у неё возникло такое нежное чувство к нему, что она поняла: влюбилась.
Вертинский подошёл к столику, за которым сидела Лидия с друзьями. Их познакомили. " Сядьте, Александр Николаевич "- предложила Лидия. "Сел - и навсегда "- шутил впоследствии Вертинский. Они обвенчались в 1942 году в Шанхае, а зарегистрировали свой брак 7 марта 1943 года в советском посольстве в Токио.
В тот же день Вертинский в очередной раз обратился за разрешением о возвращении на родину. Он писал в своём прошении на имя В. М. Молотова : "..Жить вдали от Родины теперь, когда она обливается кровью, и быть бессильным ей помочь - самое ужасное..".
На этот раз разрешение было получено. В ноябре 1943 года Вертинский приехал в Москву с Лидией, её матерью и четырёхмесячной дочкой Марианной. Одиссей обрёл свою пристань.

А Вертинский. ,,Дорогой длинной. Мемуары, стихи и поэмы, письма".