Из него выбивали признание в намерении заразить Москву энцефалитом через водопровод.

А этому вообще не удивляюсь

Сила духа и сила воли...

МАйя,
   

Майя Г
Спасибо, дорогая. Потрясающие истории...

Швейцарский архитектор крымского Южнобережья

Собор Святого Иоанна Златоуста в Ялте, построенный архитектором Эшлиманом (начало XX века - yalta.com.ua)

Уроженец Берна Карл Эшлиман (1808-1893) 60 лет прожил в Крыму. Здесь он женился, вырастил детей, построил дворцы, церкви, исторические памятники и имения русских дворян. Наш сегодняшний рассказ – о швейцарском архитекторе Южного берега Крыма.|

В центре Ялты, в окружении пышных магнолий, лавров и кипарисов приютилась старинная вилла в мавританском стиле – бывший особняк Е.Ф. Лищинской. В двух шагах плещутся ласковые волны Черного моря, набережная чуть ли не круглый год залита щедрым южным солнцем, воздух напоен терпкими ароматами цветов, эфирных масел и водорослей. Именно здесь расположен Ялтинский историко-литературный музей. Это один из старейших музеев Украины, который был основан в 1892 году при Ялтинском отделении Крымско-Кавказского Горного Клуба.

Много историй могут поведать его хранители – об античном прошлом славной Тавриды, о временах бесконечных походов, завоеваний и миграций через Крымский полуостров, об ожесточенных схватках и кровопролитных сражениях, которые терзали крымскую землю на протяжении всей ее истории, и наконец – о писателях, путешественниках, ученых и поэтах, которые были частыми гостями в приветливом южном краю. Сегодня мы расскажем историю крымского архитектора, уроженца Швейцарии Карла Эшлимана.

Имя Карла Эшлимана (1808-1893) историки незаслуженно обходят вниманием. А между тем этот отважный и трудолюбивый швейцарец более полувека своей жизни посвятил благоустройству Таврического края, здесь он построил многочисленные здания, памятники, церкви. О крымской судьбе швейцарского градостроителя рассказала заведующая отделом культуры Ялтинского историко-литературного музея Людмила Михайловна Иванова.

Наш герой родился в городке Бургдорфе (кантон Берн), расположенном в долине Эмменталь, родине знаменитого сыра. Изучал архитектуру в Берне и в странах Западной Европы, затем занимал должность помощника городского архитектора Берна.

О далеком солнечном Крыме молодой градостроитель, наверное, в ту пору и не помышлял. Если бы не вмешался Его Величество Случай. В газете Эшлиман прочитал объявление, что богатая семья ищет попутчика своему сыну для поездки на юг России. Речь шла о молодом графе Ошандо-де-ла-Банда. Испанский аристократ отправлялся в Крым по приглашению княгини А.С. Голицыной, поправить свое здоровье. Голицына, будучи проездом в Швейцарии, познакомилась с семьей графа и, узнав, что их сыну врачи рекомендовали теплый климат, любезно пригласила погостить в своем кореизском имении. В конкурсе на должность попутчика из 29 кандидатов выбрали Карла Эшлимана.

В Ялте Карл и Елена Эшлиман жили очень счастливо (crimee.com.ua)

В Кореиз молодые люди приехали летом 1828 года. Княгиня Голицына оказала им весьма любезный прием, и Карл задержался в гостеприимном имении дольше, чем предполагал.

А тем временем на юге России разразилась чума. Дороги на Одессу, где у Эшлимана остались вещи, перекрыли. Княгиня Голицына решила помочь молодому архитектору, предложила выгодное место в своем имении. Это еще не все. Именно здесь, на солнечных берегах Тавриды, омытых изумрудными волнами ласкового моря, в доме князей Голицыных Карл Иванович Эшлиман (как его стали величать в России) встретил свою судьбу.

Елена Маурер, также уроженка Швейцарии, оказалась в Крыму случайно, как и ее будущий супруг Карл. Случайность или предуведомление свыше – судить читателям. Отец Елены занимал высокий пост в городе Шаффхаузен, придерживался в политике республиканских взглядов. После свержения Наполеона он впал в немилость, был объявлен сторонником диктатора, и, несмотря на все его заслуги, Якова Маурера уволили с должности. Не перенеся такого удара судьбы, Маурер заболел и вскоре умер. После него остались вдова и дети, которые были не прочь покинуть город, где все напоминало о печальных событиях. В дело опять-таки вмешался Случай.

Однажды ночью в дом постучалась незнакомка и попросила укрыть ее на ночь от полиции. На утро она уговорила дочь Маурера Елену сопровождать ее до городских ворот. Новые знакомые, видимо, понравились друг другу и не расставались до самой Лифляндии, где у баронессы Крюднер (так звали таинственную незнакомку) было собственное имение. Баронесса увлекалась модным в то время течением мистицизма, что в глазах швейцарских властей выглядело как посягательство на религиозные устои христианской церкви. Новоявленная проповедница была персоной нон грата в патриархальных кругах швейцарской аристократии.

Прибыв зимой 1817 года в ее имение в Лифляндской губернии (в то время – территория Российской империи, сегодня она разделена между Латвией и Эстонией), Елена написала матери в Швейцарию, и вскоре семья воссоединилась. Баронесса пригласила не только вдову Маурер, но и всех ее детей, оставшихся в Шаффхаузене, присоединиться к ней в России. Мауреры с радостью согласились: вначале они жили в Лифляндии, а затем переехали в Крым вместе с баронессой Крюднер, которую пригласила А.С. Голицына, также поклонница мистицизма.

В Крыму вдова Маурер купила небольшое имение на берегу реки Альмы, у деревни Азек под Бахчисараем. Здесь и повстречались Елена Маурер и Карл Эшлиман. Вскоре поженились и прожили в Крыму долгую и счастливую жизнь.

В 1829-31 годах Эшлиман работал в основном в имении княгини Голицыной, здесь он построил красивейшую церковь и часовню в готическом стиле (увлечение готикой объяснялось, скорее всего, «мистическими» пристрастиями  хозяйки). До наших дней эти архитектурные жемчужины не сохранились.

Голицына познакомила своего швейцарского протеже с графом М.С. Воронцовым, занимавшим пост Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора. Воронцов оценил по достоинству талант, работоспособность и деловую хватку молодого архитектора и предложил ему должность помощника архитектора Южного берега Крыма. Эшлиман согласился и с 1 января 1832 года поступил на Российскую службу. А уже 16 октября 1834 года, после ухода в отставку первого архитектора Эльсона, Эшлиман был назначен на его пост с возложением на него права всех казенных построек,  а также надзора за частным строительством.

К сожалению, собственно архитектором на Южном берегу Эшлиману довелось выступать не часто: чаще всего Карл Иванович был исполнителем, а не автором проектов.

В 1835-37 годах он построил в Ялте по проекту архитектора Г. Торичелли собор святого Иоанна Златоуста. Это был первый православный храм, возведенный в Ялте после присоединения Крыма к России. Импозантный собор, в стиле древних византийских базилик, живописно расположился на Поликуровском холме.

Байдарские ворота крымского Южнобережья, старинная открытка (oldyalta.com)

Во время строительства храма Карл Иванович писал графу Воронцову: «… по справкам, собранным мною у старожилов деревень, ялтинских и аутских греков, древний храм в Ялте носил имя святого Иоанна Златоуста – касательно того же, какие иконы писать на иконостасе, я совершенно никаких на то познаний не имею». Да и неудивительно, ведь Эшлиман и вся его семья принадлежали к евангелисткой церкви. Иконы для иконостаса и сам иконостас были изготовлены в Одессе у мастера Игнатия Полуинского. Храм же был освящен во имя одного из главных святых восточно-христианской церкви – Иоанна Златоуста.

На следующий день после освящения храма Ялту посетил император Николай I и его супруга императрица Александра Федоровна. Поднявшись к храму на Поликуровский холм, Николай I был очарован открывшимся видом на Ялту. Некоторые историки утверждают, что это и подтолкнуло его присвоить Ялте статус города.

В годы Второй мировой войны храм был разрушен. Сохранилась только высокая колокольня, которой любовались ялтинцы и гости южнобережной столицы. В 1998 году церковь была восстановлена.

В 1843 году по поручению князя Воронцова Эшлиман составил план города Ялты, который был впоследствии утвержден императором Николаем I.

В 1848 году по проекту Эшлимана были построены Байдарские ворота – памятник строителям южнобережной горной дороги Ялта-Севастополь.

У архитектора была большая семья – четверо сыновей и пять дочерей. Богат Эшлиман никогда не был, отличался умеренностью в своих запросах. О его скромных доходах свидетельствует хотя бы тот факт, что когда ему предложили купить большой участок земли за 500 рублей в районе Ливадии, он отказался, так как не нашел необходимой суммы.

Умер Карл Иванович 16 апреля 1893 года в возрасте 85 лет в особняке, построенном им самим – «Планжи-Сарае» (сейчас это жилой дом №36 по улице Свердлова в Ялте). В память о заслугах швейцарского архитектора, который по праву считался уже русским градостроителем, высочайшим разрешением императора Александра III К.И. Эшлимана похоронили за церковной оградой собора Иоанна Златоуста на площадке, обращенной к городу и морю. Прах Эшлимана покоился под сенью православного храма до 1969 года, затем был перенесен на Поликуровский мемориал, где находится и поныне. На могиле архитектора установлен памятник из черного лабрадорита в форме четырехугольной пирамиды. На памятнике высечена любопытная символика – циркуль и наугольник. «Это масонские символы, – комментирует Людмила Михайловна Иванова. – Но это также и инструменты строителей. Я встречала такую символику и на других надгробных памятниках инженерам».

Старший сын архитектора, Александр Карлович Эшлиман (1839-1899), окончил Петровско-Разумовскую академию и Московское императорское техническое училище (сейчас – Московский государственный технический университет им. Н. Э. Баумана). Дослужился до действительного статского советника и вышел в отставку.

Могила Карла Эшлимана на Полекуровском мемориале

Михаил Карлович Эшлиман (1846-1894) также окончил Петровско-Разумовскую академию, стал агрономом. Он был женат на сестре известного русского электротехника Яблочкова – Елене Николаевне. Младший сын, Владимир Карлович Эшлиман (1851-1908), стал архитектором и художником.

Неизвестно, как сложились судьбы четырех дочерей Эшлимана – Софии, Елизаветы, Марии, Анны. О дочери Каролине Карловне известно лишь, что она долго жила с отцом, написала о его жизни воспоминания. Благодаря ей мы и узнали большую часть сведений о швейцарском архитекторе Южнобережья. В своих беседах отец много рассказывал ей о своих встречах и беседах с выдающимися деятелями и с простыми людьми, очевидцами Александровской и Николаевской эпох. Каролина Карловна уговаривала отца писать мемуары, но он со свойственной ему деликатностью отвечал: «Мемуары только тогда имеют цену, когда они написаны правдиво, подробно и откровенно: мне пришлось бы беспокоить тех, кто давно в гробу лежит, ворошить память не только людей достойных и честных, но также многих, кто этими качествами не обладал. Не хочу своими записями никого огорчать».

Неизвестно крымским историкам и о том, как сложилась судьба потомков Карла Эшлимана. Их след теряется после революции 1917 года. Последней оставалась в Крыму Каролина Карловна. Ее здесь видели до 1918 года, куда она направилась затем – неизвестно. Интересная деталь – после вступления России в Первую мировую войну, крымским немцам предложили выехать подальше от линии фронта. Это было мирное выселение, а не насильственная депортация. Вполне возможно, что крымских швейцарцев приняли за немцев и склонили к переезду. Таким образом, не исключено, что потомки Эшлимана вернулись на свою историческую родину. «В Москве сейчас живет правнучка архитектора Елена Александровна Эшлиман, - рассказала Людмила Михайловна. – По ее словам кто-то из потомков ялтинского архитектора сегодня живет в Швейцарии, предположительно в кантоне Берн, но связаться с ними до сих пор не удалось. Нам было бы очень интересно узнать, как сложилась их судьба за пределами России».

Возможно, кому-то из читателей об этом известно? Откликнетесь, дорогие любители истории! Ваши письма редакция передаст в Ялтинский музей.

В обстановке бедности, близкой к нищете, в Париже умирала бездетная и капризная старуха, жившая только воспоминаниями о том, что было и что умрет вместе с нею. Ни миланским, ни петербургским родичам, казалось, не было дела до одинокой женщины, когда-то промелькнувшей на русском небосклоне «как беззаконная комета в кругу расчисленных светил»...

Валентин Пикуль. «Удаляющаяся с бала»

http://izbrannoe.com/news/lyudi/valenti … wbVqz2mRgU

/ получился  отличный  сериал бы/

В нескольких темах вспомнили поэзию М.Матусовского, поэтому здесь - об авторе, нашем земляке,которым мы гордимся,
а он в своих стихах гордился и воспевал наш край и наш народ. Спасибо ему за это!

Михаил Львович Матусовский (23 июля 1915 — 16 июля 1990) — русский советский поэт, кандидат филологических наук.

Родился  23 июля 1915 года в Луганске, в доме по улице Петербургской (ныне Ленинской) в еврейской семье, его отец Лев Моисеевич Матусовский был фотографом, мать — Эсфирь Михайловна Матусовская (урождённая Брукман) — была домохозяйкой. Окончил луганскую среднюю школу № 13.После окончания 7-летней школы  мама настояла на выборе технической профессии.
Михаил поступил в строительный техникум и по окончании техникума устроился на один из заводов Луганска. На завод, где работал Михаил, приехали с концертом известные поэты — Е. Долматовский и Я. Смеляков. Матусовский показал им своих стихи, прочитав которые оба поэта постановили: «Надо ехать в Литературный институт».

Признание знаменитых поэтов настолько вдохновило Михаила Львовича, что он бросил работу на заводе и уехал  в Москву «с чемоданом стихов, угрожая завалить столицу своей продукцией». И ему это удалось, но, правда, не сразу.

В Литературном институте Михаил подружился с ребятами, которые учились на курс старше его, — Константином Симоновым и Маргаритой Алигер. Эта дружба длилась всю жизнь. На каникулах Симонов подолгу гостил у Матусовских в Луганске.
В 1939 году они написали книгу «Луганчане». Они с Константином отлично уравновешивали друг друга — Михаил был неженкой, а Константин был трудягой, работал с утра до вечера. Поэтому Симонов делал так: запирал Матусовского в его комнате и говорил: «Открою только тогда, когда ты под дверь просунешь стихотворение». Михаил писал стих, а Константин его отпирал. Матусовский выходил, и его наконец-то кормили. Он очень любил поесть.

В 1940 г. Михаил Матусовский издал сборник «Моя родослов­ная», где проявил себя как поэт, живо откликающийся на события современности. По окончании Литературного института он поступил в аспирантуру МГУ, но очно защититься не успел — защита была назначена на конец июня 1941 года, но началась война и, 23 июня, Матусовский ушел на войну, будучи призванным в качестве военного корреспондента. Знаток древнерусской поэзии Н.К. Гудзия, научный руководитель Матусовского, походатайствовал за своего ученика и, в виде исключения, защита прошла в отсутствие диссертанта.

Михаил Матусовский служил на Западном фронте, который защищал Москву. На войне поэту пришлось пройти через многие испытания. Матусовский имел проблемы со зрением, поэтому на передовой он случайно близко подошёл к линии фронта немцев — его подстрелили, тяжело ранив в ногу.
Михаил лежал под пулями на нейтральной территории, поэтому ему долго не могли оказать помощь. Один санитар попробовал, но не дополз — убили. А второму удалось. У Матусовского есть стихотворение «Памяти санитара». Он видит глаза человека, который к нему ползёт…
Оставшись сам с собой наедине,
Я часто вижу взгляд его под каской.
И он опять, за пядью пядь, ко мне
Ползёт, ползёт, ползёт по глине вязкой.

И кажется, как будто наяву,
На жизнь мою он смотрит без улыбки,
И проверяет, так ли я живу,
И отмечает всё мои ошибки…
После госпиталя Матусовского снова оправили на фронт. Он прошёл всю войну от первого дня до последнего… Во время войны вышли сборники его стихов «Фронт», «Когда шумит Ильмень-озеро», в послевоенные годы — «Слушая Москву», «Улица мира» .
Редактор газеты «За Родину!» Николай Кружков познакомил Михаила с его будущей женой Женей.  Через неделю с фронта Миша прислал ей свою фотографию со стихами:
Среди тишины московской ночи
И вокзальной сутолоки дня
Не забудьте, я прошу вас очень,
Вспоминайте изредка меня.

Жил на этом белом свете
Полюбивший сразу и навек
Очень добрый, очень неуклюжий,
В сущности, хороший человек.
После войны, в 1948 году, поэт издал сборник «Слушая Москву», отдавая дань уважения городу, в кото­ром прошла его молодость.

Рассказывая о своих детских и отроческих годах, Матусовский тепло вспоминал своих учителей. Особенно тепло он отзывался о своей учитель­нице литературы Марии Семеновне, у которой он писал и стихи, и прозу. Позже свою благодарность поэт выра­зит в стихотворении «Школьный вальс», музыку к кото­рому написал И. Дунаевский, знаменитый советский ком­позитор.

Популярность пришла к поэту после появления «Подмосковных вечеров» и «Школьного вальса» в 60-х годах. Игровой характер произведений, четко выраженная мелодичность вызвали интерес к произведениям поэта со стороны кинематографистов. Он написал тексты песен к кинофильмам «Верные друзья», «Испытание верности», «Неподдающиеся».

Над песнями к картинам «Фронт без флангов», «Ти­шина», «Щит и меч» Матусовский работал вместе с В. Баснером. Песни «На безымянной высоте» и «С чего начинается Родина» стали отражением судьбы целого по­коления. Поэт также работал с В. Соловьевым-Седым, Т. Хренниковым. С последним Матусовский написал песни для картины «Верные друзья» («Лодочка», «Что так сер­дце растревожило», «Шуточная песня»).

Поэт также создал сценарии хроникально-докумен­тальных фильмов «Рабиндранат Тагор» (1961) и «Мело­дии Дунаевского» (1964). «Подмосковные вечера» стали визитной карточкой картины «В дни Спартакиады», му­зыку к песне написал Соловьев-Седой.

Матусовский писал песни к самым разным фильмам: комедийным, драматическим, многосерийным и коротко­метражным, художественным и документальным. Он со­здавал произведения для разных исполнителей. Особен­но он выделял работу с Леонидом Утесовым и Марком Бернесом, сумевшими прекрасно воплотить его лиричес­кую тональность. Лучшие произведения Матусовского отличает особая искренность.
Михаил Львович был однолюбом и прекрасным семьянином. Вот что вспоминает о совместной жизни Михаилом Львовичем вдова Евгения Матусовская:

— Когда Михаил Львович вернулся с фронта, мы опять поселились в той же коммунальной квартире. Комната, перегороженная шкафом. По одну сторону — папа и мама, по другую — Миша, я и наша маленькая дочка Леночка, которая потом умерла. Матусовский писал свои стихи, держа тетрадку на коленях, так как у нас не было письменного стола. Однажды к нам в гости пришли Алигер, Долматовский, Симонов со своей первой женой Женей Ласкиной. Есть было нечего, мы жевали сухой чёрный хлеб и запивали его сырцом — неочищенной водкой. Несмотря на столь скудное угощение, всё равно было очень весело.

Затем нам дали жильё на Беговой улице. Как-то приготовила целую выварку фасолевого супа, который Михаил Львович обожал. Я подумала: «Ну, дня три будем питаться». И ушла в гости. Через некоторое время туда позвонил Миша и сказал жалобным голосом: «Женечка, а тебе очень нужен был этот суп?» — «Да». — «Я его нечаянно съел».

Михаил Львович писал стихи везде — на улице, в антрактах в театре и цирке. Кстати, цирк он ОБОЖАЛ! Одним из наших друзей был директор Большого театра. Он сказал: «Мишенька, пока я на посту, смотри спектакли». А Михаил Львович ответил: «Если бы ты был директором цирка, я бы к тебе ходил каждый день».

Матусовский был как дитя — очень непрактичный, не умел за себя постоять. И в то же время принципиальный: мог, рискуя, защитить другого человека. Его принцип: «Не прислоняться!». То есть ни у кого из тех, кто занимает высокие посты, не проси помощи — он никогда ни перед кем не пресмыкался…
В 1936-м Михаил и ещё один студент, Ян Сашин, написали для институтского вечера самодеятельности «Сиреневый туман». Прошло много лет. Однажды наша дочка Ира, которая училась в медицинском институте, пришла домой и говорит: «У нас весь курс поёт очень симпатичную песню». И напела. Михаил Львович воскликнул: «Боже мой! Это же моя песня! Я совершенно забыл, что мы с Яном её сочинили». Матусовскому очень трудно было восстановить авторство. Маргарита Алигер и все бывшие однокурсники Матусовского вспоминали, как Михаил её писал… Справедливость была восстановлена.
Когда мы потеряли старшую дочь, он сразу сник, так как просто не был готов к таким ударам судьбы. Незаслуженным ударам… Елена была крупнейшим специалистом по американской живописи. Но… Рак лёгких. Она была девочкой, зачатой на фронте. У неё было очень слабое здоровье. Её не смогли спасти. Михаил Львович и Леночка похоронены рядом…
Друг Михаила Львовича, Эльдар Рязанов, говорил: «Даже если бы Матусовский написал текст только одной песни „Подмосковные вечера“, то ему еще при жизни можно было памятник ставить».

Михаил Матусовский никогда не стеснялся того, что он из провинции. Наоборот, даже гордился тем, что луганчанин и земляк великого Владимира Даля, создателя «Толкового словаря живого великорусского языка»:

Сидят теперь четыре института
Над словарем одним.
А Даль все так же нужен почему-то,
А Даль незаменим.

«И еще не могу не сказать о наших земляках, их открытом радушье, бескорыстном хлебосольстве, врожденной доброте, ненавязчивом стремлении разделить с вами боль и горе, готовности протянуть руку помощи, нежности сердец.
До сих пор чувствую на своей голове их тяжелые ласковые руки, слышу их высокие певучие голоса. В горестные минуты мне служит утешением и поддержкой напоминание, что на реке Лугани живут мои земляки, которые всегда примут, поймут, пожалеют, простят, защитят."

*** Сверчки в тени чертополоха Ведут беседу.
Когда мне станет очень плохо — В Донбасс уеду.
Туда, где ястребы степные Спят па кургане, Где чуть дрожат огни ночные В моей Лугани.
Где поезда в смятенье сами, Летя сквозь полночь, Пронзительными голосами Зовут па помощь.
Где в темноте стоит свеченье, Как в небе дальнем.
Где все слова звучат в значенье Первоначальном.
Где пролегла степей безмерность, Холмами горбясь.
Где верность, это значит — Верность, А подлость — Подлость.
Где я собрал на косогоре Букет полыни, И на губах осталась горечь Еще поныне.
Сверчки в тени чертополоха Ведут беседу.
Когда мне станет очень плохо — В Донбасс уеду.
Там под земной слышны корою Глухие сдвиги.
Так возвращаются порою К прочтенной книге.
Так всех ушедших видят лица Во сне глубоком.
Так речка хочет возвратиться К своим истокам.

Михаил Львович очень любил маму. Поговаривают, что однажды Матусовский зарекся приезжать в родной город из-за того, что еврейское кладбище, на котором похоронили Эсфирь Михайловну, было фактически превращено в городскую свалку. Тогда Матусовский написал гневное письмо в местный обком партии с требованием привести кладбище в надлежащий вид и не глумиться над могилами. Отказать знаменитому поэту власти не могли, но и наводить порядок тоже не собирались. Поэтому нашли иной выход. Обкомовцы предложили… перезахоронить тело матери Михаила Львовича на новом кладбище. Что и было сделано.

*** Как кочергой она в печке гремела, Ставя на пламя чугун или медь.
Как свои коржики делать умела — Этого вам никогда не суметь.
Как заводила на кухне беседу, Мудро решая любые дела.
Как помогала в несчастье соседу Словом, деньгами и всем, чем могла.
Как ухитрялась оказывать милость Так, что спасенный заметить не мог.
Как, не жалея, вещами делилась С теми, кто наш переступит порог.
Как даже самых сварливых мирила Быстро, як кажуть украинцы: «в мить».
Борщ в полведерной кастрюле варила, Чтоб человечество все накормить.
Били нас, били, губили-губили, Может быть, выжил из всех только я.
Спит под Луганском в донецкой могиле Мама, еврейская мама моя.

В художественном творчестве Матусовский последнего периода заняла достойное место своеобразная мемуарная проза — «Семейный альбом». Автор, «сын фотографа, имеющего собственное ателье на улице южного города» повествовал о прошлом, о времени и современниках, как бы используя разные виды фотопамяти — карточки профессиональные и любительские, хорошо сохранившиеся и выцветшие. . У Матусовского есть воспоминания о П.Антокольском, М.Светлове, А.Фатьянове, о друзьях-фронтовиках Ю.Севруке, Б.Горбатове и др. Он является автором большого числа переводов — антологии украинской, казахской, туркменской, марийской поэзии, особенно интересны переводы Т.Шевченко, М.Бажана, С.Капутикян и С.Рустама.

Михаил Матусовский умер в Москве 16 июля 1990 года. Сейчас в Москве живут его внуки.

Памятник Матусовскому установлен в Луганске на Красной площади возле Луганского государственного института культуры и искусств 15 сентября 2007 года. Он отображает любимый уголок поэта, стоящего возле скамейки, на которой лежит открытая книга. Фонарный столб, изрезанный надписями с установленным на нём громкоговорителем, символизирует военное время, на которое пришлось творчество Михаила Львовича.

Сам поэт как будто замер на мгновение, сочиняя новую строку. Возле памятника всегда лежат цветы. Межрегиональным союзом писателей учреждена литературная премия им. Михаила Матусовского для русскоязычных поэтов. В Музее истории и культуры города Луганска находится уникальная экспозиция, посвящённая жизни и творчеству Михаила Матусовского. В ней экспонируется рабочий кабинет, библиотека, личные вещи Михаила Львовича. Все вещи поступили по дарственному завещанию жены Матусовского – Евгении Акимовны Матусовской. Она очень хотела, чтобы всё, что сохранилось в семье, и было для неё так дорого, попало именно в Луганск. Установлена Памятная доска в Москве, где последние годы проживал поэт.

Татьяна Ф
Спасибо огромное! За информацию.