В ЧЕМ БЫЛ СЕКРЕТ ЖЕНЩИНЫ, НА КОТОРОЙ ХОТЕЛИ ЖЕНИТЬСЯ ПОЧТИ ВСЕ МУЖЧИНЫ ЕВРОПЫ, ВКЛЮЧАЯ НИЦШЕ И ФРЕЙДА
В историях о роковых женщинах всегда присутствует некая тайна о том, как им удавалось покорять сердца мужчин, часто не обладая шикарной внешностью.
Луиза Саломе — одна из таких женщин, которая вошла в историю не только как писательница, философ и автор нашумевшего бестселлера «Эротика», но и как человек, который не боялся бросать смелые вызовы обществу и покорять сердца многих мужчин.
Луиза родилась в Санкт-Петербурге в феврале 1861 года. Дочь генерала Густава фон Саломе, которому на тот момент было уже за 50, и младший ребенок среди 5 старших братьев — неудивительно, что она выросла в атмосфере абсолютного мужского обожания. Что не могло не отразиться на ее характере и судьбе.
В 17 лет Саломе начала обучение богословию, философии, французской и немецкой литературе у голландского проповедника Хендрика Гийо, который был старше ее на 25 лет. Именно он сокращает «Луизу» до «Лу» — имени, которому суждено прославиться.
Юная Лу так вскружила голову священнослужителю, что тот даже предложил ей выйти за него замуж, пообещав оставить уже имеющуюся семью и службу. Однако ничего не вышло.
Луизу восхищали женщины-бунтарки, как, например, Вера Засулич. В Швейцарии Лу изучала философию, в Италии посещала курсы для эмансипированных женщин. В Риме она познакомилась с философом Паулем Реё, который тоже просил выйти за него замуж. Но она отказала, предложив взамен поселиться вместе и жить как с другом.
В 1882 г. Реё познакомил Саломе со своим другом Ницше, который был покорен и ее интеллектом, и красотой. Они стали дружить втроем, проводя время за интеллектуальными беседами, сочинениями и путешествиями.
Ницше тоже просил ее руки — и тоже получил отказ.
Знаменитая фотография, где Саломе погоняет кнутом Реё и Ницше, запряженными в повозку, сделана примерно в это время. Ницше говорил, что она самая умная из всех встреченных им людей.
Говорят, он даже использовал ее черты в «Заратустре». Но сестра Ницше Элизабет была категорически против всех этих отношений, и после возникновения конфликта вместе с Лу остается один Реё. Ницше так ни разу и не женился.
В 1886 году Луиза неожиданно для всех вышла замуж. Ее избранником стал университетский преподаватель, занимающийся восточными языками, Фридрих Андреас.
Он был на 15 лет старше Лу и твердо хотел сделать ее своей женой. Сначала и он получил отказ. В ярости он схватил нож со стола и ранил себя в грудь. На Лу это произвело впечатление, и она согласилась выйти за Андреаса замуж.
Правда, при одном условии: никакой физической близости.
В течение 43 лет, прожитых вместе, как утверждают биографы, тщательно изучившие все ее дневники и личные документы, этого так никогда и не случилось.
Луиза все-таки вступает в интимную связь с мужчиной.
Им оказался Георг Ледебур, один из основателей социал-демократической партии в Германии и марксистской газеты «Форвартс».
Но устав от скандалов и от мужа, который снова пытался покончить с собой, и от нового любовника, Лу бросает их обоих и в 1894 г. уезжает в Париж.
Несмотря на неоднократные предложения руки и сердца, она никогда не помышляла о разводе и всегда первая бросала мужчин.
Ее литературная деятельность приносит ей известность.
В 36 лет Саломе познакомилась с начинающим поэтом, 21-летним Рильке. Они вместе путешествовали по России, она учила его русскому языку. Рильке, как и многие другие возлюбленные Лу, жил с ней и ее мужем в их доме.
Через 4 года Лу бросила и его, т. к. он, так же как и многие, хотел, чтобы она подала на развод. Рильке говорил, что без этой женщины он никогда бы не смог найти свой жизненный путь.
Но друзьями они остались на всю жизнь, переписываясь друг с другом много лет.
В 1905 г. служанка ее мужа родила ему дочку. Лу оставила внебрачного ребенка в доме и через несколько лет удочерила ее. Именно эта девочка, Мари, в итоге осталось с ней у смертного одра.
Лу Саломе была увлечена психоанализом, сама его практиковала, работая с пациентами.
Не устоял перед ней и Зигмунд Фрейд, с которым они познакомились на Международном психоаналитическом конгрессе, хотя ей на тот момент было уже 50. Фрейд, со свойственной ему чуткостью, не заявлял на нее собственнические претензии, поэтому они были настоящими друзьями долгие годы.
Луиза Саломе умерла в возрасте 75 лет, пережив многих своих любовников. «Какие бы боль и страдания ни приносила жизнь, — писала она незадолго до смерти, — мы все равно должны ее приветствовать. Кто боится страданий, тот боится и радости».
Говорят, такие женщины рождаются раз в 100 лет, а то и реже.
А.Буран

Гюльчатай
_NOVA_
Спасибо !Мне самой нравятся такие истории и хочется поделиться с вами.

Она была первой его женой и единственной, которая носила его фамилию, не меняя её даже после развода. Их чувства были яркими, светлыми и сочными, какими бывают только в юности. Между ними не стояла ещё его слава и её гордость. Были двое: Он и Она. И целая вечность для счастья. Того самого, которое они оба не умели тогда беречь.
Перед вторым курсом в Школе-студии МХАТ Иза Мешкова вышла замуж. Вернулась с каникул она, сменив фамилию и даже имидж. В свои 19 она хотела казаться взрослой замужней дамой, далёкой от студенческих шалостей.
Она увидела его впервые сбегающим по лестнице: счастливого, улыбчивого . Его любили все, и он отвечал взаимностью всему миру сразу.
Когда пришло время постановки дипломного спектакля курса Изы, на второстепенную роль решили пригласить Володю Высоцкого, ибо старшекурсники были уже все заняты. А после сдачи спектакля юноша почему-то всегда оказывался рядом.
Высоцкого не смущал ни её замужний статус, ни показная строгость. Он появлялся из ниоткуда и вдруг протягивал ей румяное аппетитное яблоко или ароматный мандарин, извлекал из кармана своего смешного пиджака шоколадную конфету и смотрел на неё влюбленно и понимающе.
После занятий вёл к своему дому и потом провожал до общежития, неся полный поднос блинчиков, которые виртуозно пекла его мама, Нина Максимовна. Если Иза заболевала, то Высоцкий прибегал к ней несколько раз в день. Он нёс ей фрукты и сладости, приносил лекарства, а иногда извлекал из-под куртки чахленький цветочек. Выкладывая на стол в общежитии всё это богатство, он безостановочно сыпал шутками, умело пародировал педагогов и однокурсников. А потом убегал, весело подпрыгивая на ступеньках.
Он приучил её к постоянному своему присутствию, стал необходимым, а потом и самым близким.
Иза уже не представляла свой день без его смеющихся глаз и теплых рук. Рядом с ним она переставала быть взрослой, а становилась маленькой капризной девочкой. И он с удовольствием потакал всем её слабостям, радовался возможности подарить ей если не весь мир, то уж всего себя точно.
А потом он привел её в свой дом и в свою жизнь. Там они увлеченно читали вместе Ремарка и Хемингуэя, там делились впечатлениями и шепотом обсуждали новые фильмы. Там же началась их совместная жизнь.
Он просто пришел за ней в общежитие, помог собрать чемодан и увел на Первую Мещанскую улицу. Поначалу Иза отчаянно стеснялась, но со временем совершенно освоилась и почувствовала себя полноправным членом семьи.
Они возвращались домой уже за полночь, тихонько пробирались в свой угол за ширмой. Утром она готовила нехитрый завтрак, а он нахваливал пригоревшую картошку и смотрел на неё восхищенными глазами. Он ласково называл её Изулей и всегда был готов оградить и защитить.
После получения диплома она уехала в Киев, в театр Леси Украинки, Владимиру Высоцкому до выпуска оставался один курс. В Киеве она познакомилась с бабушкой Высоцкого Ириной Алексеевной, которая тепло заботилась о ней и учила ни на минуту не расставаться с внуком.
Высоцкий окончил Школу-студию, Иза вернулась в Москву, они подали заявление в ЗАГС, и 25 апреля 1960 года в коммунальной квартире, где жил Высоцкий, пела и плясала шумная свадьба. Места гостям не хватало, они сидели даже на подоконниках, время от времени дружно кричали «Горько!» и желали счастья молодым.
Иза была счастлива своим ожиданием материнства. А потом натолкнулась на катастрофическое нежелание Нины Максимовны становиться бабушкой. После утренней некрасивой сцены с выяснением отношений у Изы случился выкидыш. После больницы она спешно приняла предложение Ростовского театра.
Высоцкий умолял её остаться, а она была не готова прощать даже его внешнее сходство с Ниной Максимовной.
Но тогда они ещё не расстались. Она уехала на работу, а он ждал, когда она вернется. И в каждую свободную минуту летел в Ростов-на-Дону. Казалось, ещё совсем немного и они снова будут вместе и снова их жизнь наполнится звенящим счастьем. А потом, как гром среди ясного неба: подруга сообщила Изе о том, что Людмила Абрамова ждёт от Высоцкого ребенка.
Когда он позвонил, она задала ему прямой вопрос, а в ответ услышала какие-то нелепые оправдания. Слушать она не захотела и решительно поставила точку в их отношениях.
Дальше у каждого их них была своя жизнь. Но и через много лет стоило ей обратиться к Высоцкому с любой просьбой, он тут же бросал все свои дела и бросался решать её проблемы. Она же в каждой его песне слышала обращение к ней. Когда-то она не относилась серьёзно к его музыкальному творчеству. Лишь с годами пришло осознание глубинного смысла каждой написанной ним строчки. Она слушала свою историю в его музыке. И корила себя за то, что когда-то не смогла простить.
Они встретились в последний раз в 1976, он пригласил её на «Гамлета» где играл главную роль. Высоцкий встречал её у театра, вел за руку и не было в нем ничего, что отличало знаменитого на всю страну артиста от того Володьки, который заставлял её всюду брать им же подаренную импортную кофточку и распускать волосы, «чтоб было красиво».
Он снова смотрел на неё серьёзно и ласково. И не стояла между ними ни его слава, ни её гордость. Просто они стали другими. У него были песни, женщины, театр. У неё муж и сын в Нижнем Тагиле.
Она узнала о его смерти в тот день, когда ей присвоили звание Заслуженной артистки.
Он для неё навсегда остался любимым Володей. Тем юным, отчаянным, веселым Володей, без званий, славы, наград. Он был самым лучшим, что было в её жизни.
Его гений до сих пор остается предметом споров и обсуждений, феномен его популярности объективно понять и оценить почти невозможно.
Под его обаяние попадали миллионы женщин, казалось, его лирические песни исполнялись для каждой. Но были в его жизни и те женщины, которые самого поэта лишали сна и покоя.
Иза Жукова, Людмила Абрамова, Марина Влади... Они были его жёнами и его музами. Он пел о них и для них....
Источник: https://kulturologia.ru/blogs/170818/40151/
P.S. Изольда Константиновна скончалась в июле 2018 года.

В Одессе в семье австрийского эмигранта Густава Суок родились и выросли три девочки: Лидия, Ольга и Серафима. Скучно в Одессе не было никогда, но когда младшая, Сима, входила в свой «первый возраст» — девический, декорацией тому были две войны и две революции.
В ресторанах матросы меняли на пиво фальшивый жемчуг. В летнем театре собирались взъерошенные юноши и часами читали стихи. Там Юрий Олеша и познакомился с Симой. Среди юношей были и Валентин Катаев, и поэт Эдуард Багрицкий, ставший впоследствии мужем старшей из сестер — Лиды.
Когда город заняли красные, изменилось многое. Но одним из ярких персонажей тех дней стал хромой, бритый наголо человек с отрубленной левой рукой — Владимир Нарбут. Нарбут, поэт со страшными стихами и страшной судьбой, был представителем новой власти. Он писал: «О, город Ришелье и Де-Рибаса! Забудь себя, умри и стань другим».
Симе Суок было тогда шестнадцать, Юрию Олеше — двадцать. Вспыхнула любовь. Катаев вспоминал об этой паре так: «Не связанные друг с другом никакими обязательствами, нищие, молодые, нередко голодные, веселые, нежные, они способны были вдруг поцеловаться среди бела дня прямо на улице, среди революционных плакатов и списков расстрелянных».
Вскоре влюбленные стали жить вместе, переехали в Харьков. Олеша называл любимую «Дружочком». И никак иначе.
Время было голодное. Два (известных уже!) писателя — Юрий Олеша и Валентин Катаев — ходили по улицам босиком. Жили в долг, зарабатывая на хлеб, папиросы и молоко тем, что составляли за гроши эпиграммы и стихотворные тосты для чужих застолий.
Среди их знакомых в Харькове был некий бухгалтер по прозвищу «Мак». Мак имел груду продуктовых карточек — высший знак роскоши в то время. На одном из литературных вечеров бухгалтер увидел сестер Суок и принялся обхаживать. Поначалу безо всякого успеха. И тогда у голодных писателей возник замысел аферы. Багрицкий (в это время уже женатый на Лиде Суок) и Олеша, решив растрясти богача, скрыли свои отношения с сестрами. Младшенькая, Серафима, сама подошла к бухгалтеру.
— Скажите, — услышал внезапно Мак, — вам нравятся эти стихи?
— Мне?.. — Он зарделся, точно это были его стихи. — Мне — да, мне нравятся!
Бухгалтер пролил продовольственный дождь на всю веселую компанию. Писатели радостно жевали семгу с колбасой, не заметив, что бухгалтер склонял уже Дружочка к свадьбе.
В то время регистрация брака была делом одного дня. На развод уходил час. И однажды Дружочек с веселым смехом объявила Олеше, что она вышла замуж за Мака. И уже переехала. Обратно Симу привел Катаев. Потрясенный предательством, Олеша не мог даже внятно говорить.
Вот как Катаев описал тот вечер: «Дверь открыл сам Мак. Увидев меня, он засуетился и стал теребить бородку, как бы предчувствуя беду. Вид у меня был устрашающий: офицерский френч времен Керенского, холщовые штаны, деревянные сандалии на босу ногу, в зубах трубка, дымящая махоркой, а на бритой голове красная турецкая феска с черной кистью, полученная мною по ордеру вместо шапки на городском вещевом складе.
Не удивляйтесь: таково было то достославное время — граждан снабжали чем бог послал, но зато бесплатно.
— Где Дружочек? — грубым голосом спросил я.
— Видите ли... — начал Мак, теребя шнурок пенсне.
— Слушайте, Мак, не валяйте дурака, сию же минуту позовите Дружочка. Я вам покажу, как быть в наше время синей бородой! Ну, поворачивайтесь живее!
— Дружочек! — блеющим голосом позвал Мак, и нос его побелел.
— Я здесь, — сказала Дружочек, появляясь в дверях буржуазно обставленной комнаты. — Здравствуй.
— Я пришел за тобой. Нечего тебе здесь прохлаждаться. Ключик тебя ждет внизу. (“Ключиком” Катаев звал Олешу.)
— Позвольте... — пробормотал Мак.
— Не позволю, — сказал я.
— Ты меня извини, дорогой, — сказала Дружочек, обращаясь к Маку. — Мне очень перед тобой неловко, но ты сам понимаешь, наша любовь была ошибкой. Я люблю Ключика и должна к нему вернуться.
— Идем, — скомандовал я.
— Подожди, я сейчас возьму вещи.
— Какие вещи? — удивился я. — Ты ушла от Ключика в одном платьице.
— А теперь у меня уже есть вещи. И продукты, — прибавила она, скрылась в плюшевых недрах квартиры и проворно вернулась с двумя свертками. — Прощай, Мак, не сердись на меня, — милым голосом сказала она Маку».
История с Маком долго служила только поводом для шуток. Олеша опять был счастлив, опять они целовались на улицах, и он спрашивал своим высоким голосом:
— Ты ведь мой, Дружок, мой?..
В 1921 году друзья решили переехать в Москву. Первым уехал Катаев. Устроившись, стал ждать остальных. Как-то раз в телефонной трубке Катаев услышал веселый голос Симы:
— Алло, я тоже в Москве!
— А где Юра?
— Остался в Харькове.
— Как?! — поразился Катаев. — Ты приехала одна?
— Не совсем, — усмехнулась в трубку Суок.
— Как это, не совсем?
— А так! — счастливо отвечала она. — Жди нас.
И она появилась, а с ней вместе, хромая, вошел в комнату человек без руки.
— От-то, от-то рад, — сказал он Катаеву, странно заикаясь. И добавил, улыбаясь одной половиной лица: — Вы меня помните
Его помнил не только Катаев.
Владимир Нарбут слыл демонической фигурой. Потомственный черниговский дворянин стал анархистом-эсером. Он был однажды приговорен к расстрелу, но его спасла красная конница. «Колченогий», как назвали его, был одним из крупнейших поэтов начала века. Весь тираж его сборника стихов «Аллилуйя» был сожжен по специальному указанию Святейшего синода за богохульство.
Его собственной славе прибавляли блеска имена Ахматовой, Мандельштама и Гумилева, вместе с которыми он создал новое литературное течение — акмеизм.
Когда заходил он, в комнате всем становилось не по себе. Публичные чтения Нарбута напоминали сеансы черной магии. Исчезало в этот момент причудливое его заикание. Вздрагивая и качаясь, он выкидывал строфы, будто кидая в небеса проклятия: «Песья звезда, миллиарды лет мед собирающая в свой улей». Многие считают, что с него написал Булгаков образ своего Воланда.
Спрашивать у Суок, где Олеша и как он себя сейчас чувствует, было глупо. Посидев немного в гостях у Катаева, «молодые» пошли искать квартиру.
Олеша появился через несколько дней. Подтянутый, спокойный, уверенный, но постаревший. Несколько последующих вечеров он простоял под окнами квартиры, где поселилась его Суок, глядя, как передвигаются тени на занавесках. Он окликнул ее однажды:
— Дружок!
Она подошла к окну, глянула вниз на него и опустила штору.
«Я могу поручиться, что в этот миг она побледнела», — рассказывал потом Олеша Катаеву.
Олеша решил вернуть ее во второй раз. Он сделал все, чтобы застать ее дома одну. Неизвестно, что он говорил ей, но в тот же вечер они вдвоем вернулись на квартиру к Катаеву. И снова будто и не было ничего. Олеша, глядя в ее голубые глаза, спрашивал и спрашивал, улыбаясь:
— Ты ведь мой, Дружок, мой?..
Она смеялась, целовала его и гладила волосы, щебетала о том, как соскучилась...
Обрадованный Катаев ходил кругами по комнате, ставил чайник за чайником, потчуя влюбленных. Поздним вечером кто-то постучал в окно. Стук был такой, будто стучалась сама смерть.
В окне маячила верхняя часть фигуры Колченогого, его профиль живого мертвеца.
— Надо выйти к нему, — хрипло сказал Олеша. Никто ему не ответил.
Как хозяин дома, во двор вышел Катаев. Нарбут тяжело посмотрел на него и, перемежая слова своим вечным «отто», попросил передать Серафиме Густавовне, что если она сейчас же не уйдет от Юрия Карловича, то он застрелится здесь же, у них во дворе.
И она ушла. На этот раз навсегда. На столе осталась только ее одна перчатка. Жизнь опять потеряла для Олеши смысл. Но уже через год Юрий Олеша женился на средней из сестер Суок — Ольге. Именно ей посвящена его знаменитая сказка «Три толстяка».
Но для всех знавших Симу Суок было очевидным: это она — циркачка Суок и кукла наследника Тутти. Это не было тайной и для Ольги. Сам Олеша говорил ей: «Вы две половинки моей души».
Серафима, вероятно, была счастлива с Владимиром Нарбутом. Во всяком случае, никаких выходок более от нее не последовало. В 1936 году Нарбут был арестован и сгинул впоследствии в лагерях. Вдова Багрицкого, Лидия Суок, пыталась заступиться за родственника перед комиссарами НКВД. Защищала так пылко, что сама вышла из ГУЛАГа через семнадцать лет.
После смерти Нарбута Сима была замужем еще дважды. Оба ее новых мужа были писателями: Николай Харджиев и Виктор Шкловский.
Олеша же, став классиком русской литературы, перестал писать. В конце жизни он практически спился.
Периодически он появлялся в семье Шкловских-Суок. Обычно Шкловский уходил в кабинет, плотно прикрыв дверь. Нервничал. В другой комнате шел разговор. Громкий — Симочки, тихий — Олеши. Минут через пять Олеша выходил в коридор, брезгливо держа в пальцах крупную купюру. Сима провожала его, вытирая слезы.
За свою жизнь Юрий Олеша не сказал о Серафиме ни одного грубого слова. Свою болезненную привязанность к предавшему его не раз Дружочку он называл самым прекрасным, что произошло в его жизни.
https://aif.ru/.../druzhochek_i_klyuchi … _lyubvi...
На снимке сёстры Суок. Слева направо Лидия, Серафима, Ольга.

У Всеволода Гаршина "было лицо человека, обреченного погибнуть"(Репин)
Илья Репин. Портрет Всеволода Михайловича Гаршина.1884, 88.9;69.2 см.Музей Метрополитен, Нью-Йорк
Всеволод Гаршин родился в 1855 году в дворянской семье на юге Российской империи — в Бахмутском уезде Екатеринославской губернии.
Его отец, Михаил Егорович Гаршин, был офицером кирасирского полка, отличался мягким характером и никогда не прибегал к физическим наказаниям солдат. Мать писателя, Екатерина Степановна, в девичестве Акимова, получила прекрасное домашнее образование, интересовалась общественной и политической жизнью.
Ранний период жизни писателя был омрачен личной драмой. Его мать ушла из семьи к домашнему учителю П.В. Завадскому, который был впоследствии сослан в Петрозаводск за революционную деятельность.
Екатерина Степановна уехала в Петербург вместе со старшими сыновьями, а Всеволод остался жить с отцом. К пяти годам он научился читать. Находясь то в деревне, то в губернских городах, он не расставался с книгами Г. Бичер-Стоу, В. Гюго, А. Пушкина, М. Лермонтова, Н. Гоголя, В. Жуковского, Н. Чернышевского.
В 1863 году мать забрала Гаршина в Петербург, где в следующем году он поступил в 7-ю гимназию.
Гимназия, в которой учился Всеволод Гаршин, была дважды перепрофилирована — сначала в реальную гимназию, затем в реальное училище. Гаршин хотел поступать в медицинскую академию, но для реалистов такая возможность была закрыта.
Гаршин выбрал Горный институт, в который был зачислен в 1874 году. В 1876 году Гаршин хотел уйти добровольцем на Сербско-турецкую войну, но не был принят из-за непризывного возраста. В том же году он впервые выступил в печати с небольшим рассказом «Подлинная история энского земского собрания» под псевдонимом Р. Л., а в следующем году — со статьями о выставках молодых художников.
В 1877 году началась Русско-турецкая война, и Гаршин уже весной отправился в действующую армию вольноопределяющимся. В битве при Аясларе он увлек солдат в атаку и был ранен в ногу.
За храбрость и отличия «в делах» Гаршин получил офицерский чин, но вышел в отставку и посвятил себя литературе.В 1880 году обострилось психическое заболевание Гаршина. С 1880 по 1882 год он находился в имении своего дяди В.С. Акимова.
В 1883 году он женился на слушательнице медицинских курсов Н. М. Золотиловой, брак с которой был счастливым. В том же году вышли два его произведения: «Красный цветок» и очерк «Медведи», который иногда публиковался как книга для детей. В этот период он занимался переводами детской литературы: произведений Уйды и Кармен Сильвы.
Гаршин узаконил в литературе особую художественную форму — новеллу, которая получила полное развитие впоследствии у Антона Чехова. Сюжеты новелл Гаршина несложны, они построены всегда на одном основном, развёрнутом по строго логическому плану.
Композиция его рассказов, удивительно законченная, достигает почти геометрической определённости. Отсутствие действия, сложных коллизий — характерно для Гаршина. Большинство его произведений написано в форме дневников, писем, исповедей (например, «Происшествие», «Художники», «Трус», «Надежда Николаевна» и др.). Количество действующих лиц очень ограничено.
Современники высоко оценивали творчество В. М. Гаршина, И. С. Тургенев, прочитав первую книгу рассказов начинающего автора, прислал письмо, в котором были такие строки: «Изо всех наших молодых писателей — вы тот, который возбуждает большие надежды. У вас есть все признаки настоящего, крупного таланта: художнический темперамент, тонкое и верное понимание характерных черт жизни — человеческой и общей, чувство правды и меры, простота и красивость формы и, как результат всего, — оригинальность.
Я даже не вижу, какой бы совет вам преподать; могу только выразить желание, чтобы жизнь вам не помешала, а, напротив, дала бы вашему созерцанию ширину, разнообразие и спокойствие, без которых никакое творчество немыслимо».
Л. Н. Толстой читал всё, что печатал Гаршин. В 1883 году в беседе с Г. А. Русановым Толстой выразил восхищение такими рассказами Гаршина, как «Художники» (1879), «Ночь» (1880), «Четыре дня на поле сражения» (1886). «Это прелесть, прелесть!» — говорил Толстой. Для него Гаршин был «сильным» писателем, наряду с А. П.Чеховым одним из ярких представителей русской литературы последней трети ХIX века.
Осенью 1887 года вновь обострилась болезнь Гаршина. Весной он должен был отправиться для лечения на Кавказ, но 19 марта, накануне отъезда, бросился в пролет лестницы. 5 апреля 1888 году Всеволод Михайлович Гаршин скончался.Ему было всего 33 года. Гаршина похоронили на Волковском кладбище в Санкт-Петербурге.
Двое старших братьев писателя, Виктор Михайлович (ок.1853—1873) и Георгий Михайлович (1849—1895), юрист, также окончили жизнь самоубийством.
РЕПИН.ПОРТРЕТ ГАРШИНА.
Пока Репин работал над портретом, который впоследствии будет считаться в его портретной галерее одним из лучших, он просил новеллиста Гаршина читать вслух.
Репин знал за ним эту особенность: Гаршин никогда не расстаётся с книгами, носит при себе по нескольку штук, глотая всё, что выходит из печати. Особенно ценил он книги по медицине — надеялся отыскать там симптомы своей пока еще плохо различимой болезни, начинающегося психического расстройства.
Привыкший читать везде — на пароходе, в гостях, в пролётке — Гаршин делал это очень быстро. И вслух читал так же. Даже Репин, сам стремительный и порывистый, умолял: «Помедленнее, Всеволод Михайлович!»
Репин в точности не помнил, где он познакомился с Гаршиным, зато очень хорошо помнил захватившие его чувства: «C пepвoгo жe знaкoмcтвa мoeгo c В.М.Гapшиным, — кaжeтcя, в зaлe Пaвлoвoй, гдe eгo coпpoвoждaлo нecкoлькo чeлoвeк мoлoдeжи, кypcиcтoк и cтyдeнтoв, — я зaтлeлcя ocoбeннoю нeжнocтью к нeмy. Мнe xoтeлocь eгo и ycaдить пoyдoбнee, чтoбы oн нe зaшибcя и чтoбы eгo кaк-нибyдь нe зaдeли. Гapшин был cимпaтичeн и кpacив, кaк милaя, дoбpaя дeвицa-кpacaвицa».
Они сдружились, белыми ночами бродили по улицам Петербурга, бесконечно споря и обсуждая насущные для 1870;80-х годов социальные вопросы. Гаршин остро переживал несправедливость общественного устройства. Репин понял, кого напоминает ему этот большеглазый человек с пронзительным взглядом, — типаж революционера-народовольца. Ссыльный с картины Репина «Не ждали» не случайно имеет лицо Всеволода Гаршина.

А.Кравченко.ФБ

Отредактировано Майя Г (01-03-2021 23:49:53)