ПРИЧИНЫ КОНСТИТУЦИОННОЙ РЕФОРМЫ – ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
(многабукафф, но слово из песни не выкинешь)
«Те, кто призывают не голосовать или голосовать против, защищают интересы наших геополитических врагов, независимо от того, понимают ли они, что делают...»
Конституционная реформа, инициированная президентом России Владимиром Путиным, носит достаточно кардинальный характер — из девяти глав, где три носят неизменяемый характер, изменения вносятся в шесть. То есть две трети Конституции будет скорректировано поправками, что составляет около 65% её содержания.
Изменениям подвергнутся все сферы государственной жизни: полномочия президента и Федерального Собрания, судебная система и сфера соцобеспечения. Важным элементом является блок «национализации элиты». Формулировки о том, чем в России является семья, и о государствообразующей роли русского народа становятся непреодолимым барьером на пути разрушителей базовых национальных парадигм.
Однако большой резонанс в мире вызвали поправки, утверждающие приоритет российского законодательства над международными договорами и решениями международных организаций, и запрет на отчуждение российских территорий. Вся совокупность поправок открывает их смысловое предназначение: курс на обеспечение защиты национального суверенитета должен быть обоснован в нормах основного закона страны.
Путинская Конституция означает разворот в сторону укрепления суверенитета и защиты его от попыток размывания через инкорпорирование норм так называемого «международного права», а по сути, решений подконтрольных США международных институтов.
Таким образом, даже внутренние нормы и статьи в конечном итоге служат укреплению внешнеполитического положения России в мире, в котором начались разрушительные процессы. Внешнеполитический аспект конституционной реформы — основополагающий, и внутренние корректировки служат обеспечению реализации внешней политики.
Напомню, что коренной поворот к укреплению позиций России на международной арене стал отчётливо проявляться с Мюнхенской речи Владимира Путина в 2007 году, когда впервые после распада СССР президент России обозначил, что в прежней парадигме Россия больше дел с Западом вести не будет.
Затем знаковой вехой стал 2014 год — возвращение Крыма на Родину. Тогда даже самым недалеким западным политикам и экспертам стало понятно, что Путин слов на ветер не бросает. И им надо было услышать лидера России в 2007. Но так как слушать и взаимодействовать с новой Россией они не захотели, то получили то, что получили.
Далее — в 2015 году постановлением Конституционного Суда №21-П было определено, что если решения Страсбургского суда противоречат нормам Конституции России, то их применение ограничивается.
Позже, в том же году, КС разрешил отказываться от исполнения решений ЕСПЧ и прочих международных судов. По сути, сейчас в Конституции закрепляется решение, принятое в практику российского судопроизводства около пяти лет назад.
Цель конституционной реформы — закрепление и развитие суверенитета нашей страны — достигается движением в нескольких направлениях.
Блок изменений судебной системы имеет прямую корреляцию с блоком национализации элиты. Это отчётливое увязывание в единый пакет комплекса антикоррупционных мероприятий. Чиновники отсекаются от двойного гражданства, при этом усиливается контроль президента и Совета Федерации над судебной системой.
Одновременно комплекс перераспределения полномочий между президентом, Федеральным Собранием и правительством, а также вовлечение губернаторов в процесс принятия решений создаёт основу для прозрачных технологий согласования групповых интересов, за которыми стоят нужды отраслей и регионов.
Такая политическая система становится более устойчивой к внешним воздействиям и попыткам дестабилизации, а это и означает укрепление суверенитета.
То есть в конституционной реформе, носящей ярко выраженный суверенизаторский характер, обозначено пять реперных точек. Такими точками являются точки входа в систему, через воздействие на которые система качественно меняется. Это:
1. Верховенство российского права. Установление приоритета национального законодательства над решениями международных организаций.
2. Национализация элиты. Запрет государственным служащим иметь двойное гражданство и счета в иностранных банках за границей. Сюда же относится требование к кандидату в президенты России проживать в России не менее 25 лет непрерывно и не иметь когда-либо в прошлом иностранного вида на жительство.
3. Социальная защита. Повышение МРОТ до прожиточного минимума и регулярная индексация пенсий, пособий и иных социальных выплат;
4. Защита традиционных национальных ценностей. Это блок, включающий в себя требование защиты исторической правды, упоминание Бога, защита семьи как союза мужчины и женщины, признание русского народа государствообразующим, объявление России правопреемницей СССР, запрет на отчуждение части территории.
5. Демократизация политического процесса. Влияние президента на законотворчество через право запросить экспертизу КС по законности законопроектов до того, как они будут подписаны главой государства.
Одновременно Совет Федерации вовлекается в процесс назначения и отстранения судей и руководителей силовых министерств, а Госдума утверждает не только кандидатуру председателя правительства, как сейчас, но и по его представлению всех его заместителей и федеральных министров.
При этом вводится новый конституционный орган Госсовет с широкими полномочиями и повышается роль губернаторов в принятии федеральных решений.
Ныне действующая Конституция принималась в ситуации поражения России в холодной войне. Страна стояла накануне исчезновения с политической карты мира — шел «парад суверенитетов».
На конституционном совещании велась борьба нескольких группировок. И все силы патриотической группировки, я могу это сказать как участник тех процессов, были направлены на пресечение появления пункта, закрепляющего фактически конфедеративное устройство страны, что вело к неминуемому распаду России в ближайшее время.
Появление Уральской республики отрезвило Ельцина. В результате в Конституции было принято равенство субъектов федерации, но другие дополнения, многие из которых, кстати, вносятся на голосование по поправкам в Конституцию, тогда не удалось отстоять.
Тем более что после расстрела Верховного Совета в октябре 1993 года проект Конституции был существенно доработан с участием внешних консультантов, в том числе было внесено положение о приоритете международного права над национальным.
Именно на основе таких конституционных норм в России был установлен, по сути, свободный от внутренней юрисдикции статус Центрального банка России. Его подчинённость решениям МВФ прямо защищалась положениями Конституции. И неслучайно именно отмена этой нормы вызвала такое яростное сопротивление либерального крыла российской элиты и парламентариев Совета Европы.
В своей критике они апеллируют к правовой тематике, говоря о решениях ЕСПЧ, но истинной целью нападок на норму верховенства российского права является стремление не допустить национализации ЦБ, неминуемо следующей вслед за изменением Конституции.
Укрепление суверенитета России через национализацию элит неизбежно ведёт к суверенной финансовой системе, результатом которой будет превращение российской валюты в резервную.
Мировой кризис запустил процессы опережающей кластеризации глобальной экономики, построенной на правилах ФРС США. Сейчас эта система распадается, и США сами форсируют её распад. Но это должен быть не хаотичный крах единого экономического пространства, подобный крушению «башен-близнецов» ВТЦ в Нью-Йорке, а управляемый США трансфер, где их переход к созданию своего финансово-экономического кластера никто не должен опережать.
Проще говоря, ни Россия, ни Китай, ни ЕС не должны создать свой кластер до того, как его создание завершат США. Но условием нового порядка является свободный доступ США во все кластеры, созданные другими центрами силы. Этот доступ должен привести к подчинению этих кластеров кластеру США. То есть речь идёт о таком переформатировании современной глобальной системы, где глобализм означает американизм, и это условие непременно сохранится в новых форматах.
США стремятся к такой версии трансформации, которая исключит соперничество за американское наследство, остающееся в руках прежнего владельца. По сути, это новая редакция старого либерального глобализма, не только не ослабленная, но и усиленная.
В этой системе доллар играет роль главной резервной валюты, а право на получение статуса подчинённой резервной валюты надо заслужить принятием статуса вассала США, как это происходит с ЕС, Британией и Японией.
В этой ситуации ни у юаня, ни у рубля нет надежд на статус резервной валюты. Денежные системы России и Китая в этой новой системе координат должны вечно оставаться в виде колониальных вторичных валют, курсы которых определяют в метрополии.
Именно дорогу к суверенной финансовой системе, в результате которой возникает российская валюта в качестве резервной ориентированного на Россию кластера, из которого вытеснены все конкуренты, открывает голосование за изменения в Конституции, предложенные Владимиром Путиным.
Вот почему весь комплекс изменений, во главе которого стоит пункт о приоритете российского права над международным, категорически неприемлем для Запада, ибо это означает утрату тех положений, которые были навязаны России при Ельцине в начале 90-х годов.
Для максимальной контрмобилизации противников российского суверенитета начата массивная пиар-кампания, в центр которой поставлены все средства срыва голосования — от критики самой процедуры плебисцита до признания неприемлемым устранения пункта о приоритете международного права над российским.
Чёрный пиар направлен на дискредитацию всех ключевых поправок: поносится и упоминание о государствообразующей роли русского народа, и упоминание о Боге, и поправки о семье.
Центром антиконституционной кампании стала тема о недопустимости обнуления президентских сроков. То есть разгром главного смысла реформы — суверенизации и национализации власти — упрятан в привычную диссидентскую упаковку борьбы за права человека, которую успешно использовали для разрушения СССР.
Самое главное противники конституционной реформы прячут — они очень осторожно говорят о негативной реакции Совета Европы на принцип верховенства российского права, бурно налегая на правозащитную тему. Это позволяет взвинтить эмоциональный накал полемики и отвлечь от темы суверенитета.
Такой подлог требует разоблачения и обращения на него внимания общественности. Люди должны понимать, за что им предлагают проголосовать 1 июля и какое значение для их судеб и судеб их детей и внуков будет иметь то, как они поступят в этот день.
США ещё потому так нервно встречают любые попытки усиления государственности России и консолидации её народа, что в самих США нарастают хаос и угроза обрушения государственности.
Кризис усилил рост государственной энтропии повсюду на Западе, и процесс консолидации государственности в России именно в этот момент там воспринимается не просто болезненно, а со страхом, как угроза, которой надо обязательно противостоять.
По сути, речь идёт о ревизии Россией результатов холодной войны. Именно это имеют в виду США, бросая России упрёк в ревизионизме.
Владимир Путин своим инициированием изменений в Конституции, по сути, делает то же самое, что сделал Иван III, разорвав и бросив на землю баскакскую грамоту от хана Ахмата и наступив на неё ногой. Там негодующие ханские посланники тоже хватались за оружие, что закончилось для них ничем на реке Угре в 1480 году.
Между этими двумя актами провозглашения суверенитета 540 лет. Однако суть обоих событий идентичная. Россия выходит из периода затяжного нездоровья и опять собирает силы перед следующим циклом геополитического расширения.
В мировой практике имеются разные пропорции соотношения внутреннего и международного права.
В Германии нет приоритета внутреннего законодательства над международным — в статье 25 Конституции сказано, что нормы международного права являются частью германского законодательства и имеют приоритет. Ожидать другого от Конституции страны, которую писали англосаксонские победители, было бы наивно.
Но в Британии внутреннее и международное право разделены. Для имплементации международного закона в сферу внутреннего законодательства всякий раз нужен специальный закон.
В США практика имплементации международных договоров во внутреннее законодательство сложилась сравнительно поздно. Сначала после принятия Конституции международные нормы были напрямую обязательны для исполнения внутри страны. Позже возникла доктрина самоисполнимых международных договоров, где договор был квалифицирован не как закон, а как контракт, заключённый между двумя государствами.
Сам по себе он не обладает юридическим эффектом долженствования, каким обладает закон. Если более поздний договор вступает в противоречие с ранее принятым законом, то действуют более поздние решения, но только в том случае, если это самоисполнимые нормы. Если нет, то главенствуют прежние нормы, если Конгресс не примет иного решения. То есть, по сути, это аналог британского подхода.
Так США развели понятия международного договора и внутреннего закона. Что же касается юридической практики, то тут США и вовсе идут по пути навязывания своей юрисдикции международному праву и праву других государств.
Как мы видим, разделение международных и внутренних правовых норм есть свидетельство способности государств отстаивать свой суверенитет. Приоритет международного права над внутренним законодательством — удел стран с ограниченным суверенитетом.
Подобный приоритет — инструмент внешнего управления, и потому применяющие его метрополии вводят дуальные системы права, когда международное право уравнивается с внутренним, но через сложный механизм легитимации и страхования рисков. Несуверенные государства такой дуальности не имеют.
Владимир Путин уже много лет последовательно проводит курс на укрепление российского суверенитета, и для этого необходима внутренняя консолидация. Изменения в Конституции открывают путь к экономическому развитию, так как позволят вывести финансовые и административные институты из-под внешнего управления.
Сегодня те, кто призывают не голосовать или голосовать против, защищают интересы наших геополитических врагов, независимо от того, понимают ли они, что делают. По сути, в постсоветской истории России ещё не было более важного события, чем то, которое нам предстоит 1 июля. Сейчас опять решается судьба России.
Елена Панина — депутат Госдумы, директор Института Русских стратегий
и зачем тогда весь этот фарс?
