Пошла бабушка в аптеку, а лекарства нет. Т.е. есть, но за деньги. А бабушке бесплатно положено: и как пенсионерке, и как хроническому гипертонику.
Бабушка прикинула, если она за деньги купит, то на утку ей не хватит. А ей утку хочется с яблоками, с брусникой и кусочками мандаринов. Она такую у Петровны пробовала - восторг, а не утка. Она тогда не сказала «восторг», наоборот, критику навела - жирно, кисло, недосолено, и кто ж фрукты в мясо суёт. Но с тех пор бабушка мечтала купить утку, яблоки, бруснику, мандарины и… Посолить от души! И пусть потом гипертонический криз, пусть даже это будет последняя утка в её жизни, но душу она отведёт.
Пересчитала бабушка деньги и решила монетку кинуть. «Орёл» - утка, «решка» - лекарства. Кидать монетку в аптеке было неудобно, поэтому пошла бабушка на крыльцо. А на крыльце дедушка плачет.
- Ну и чего ты нюни распустил? - спросила бабушка. - Подумаешь, лекарства не дали.
- У меня диабет, - всхлипнул дедушка. - Мне без лекарства - кирдык.
- Тебе и с лекарством кирдык. Неделей раньше, неделей позже…
Дедушка перестал плакать и зло посмотрел на бабушку.
- А вот не надо меня хоронить, - с вызовом сказал дедушка. - Kроме сахара, у меня все параметры на самом высоком уровне.
- У тебя и сахар на самом высоком уровне, - усмехнулась бабушка. - Ты лучше скажи, где утку хорошую купить можно.
- Утку? - переспросил дедушка. - У меня после бабки осталась, могу подарить…
- Тьфу на тебя! - возмутилась бабушка. - Я настоящую утку имею в виду. Съедобную.
- Да где ж ты сейчас настоящую съедобную утку найдешь! - хохотнул дедушка. - В магазинах - говно.
- Сам ты…
Бабушка развернулась и пошла.
- А зачем тебе утка? Она - жуть дорогая.
- Плевать. Один раз живём, - ответила бабушка.
Дедушка сильно задумался. Так и шёл за бабушкой. Дошли до остановки. А тут автобус бабушкин. Дедушке не нужно было в автобус, но он тоже заскочил.
- А я знаю, где хорошую утку взять, - шепнул он на ухо бабушке.
- И где? - отозвалась та.
- А у меня ружьё есть.
- Чё, правда? - бабушка глянула на него с интересом.
Дедушка кивнул и перекрестился.
- Ё-моё, чего же ты раньше молчал-то? Я бы лекарства купила.
- Да ты погоди радоваться. Я сто лет не стрелял, может, не попаду ещё…
- Я попаду, - прервала его бабушка. - Я завсегда попадаю, когда хочу.
- Василич, - протянул руку дедушка.
- Николаевна, - подала ему руку бабушка.
Дедушка подумал и поцеловал руку, потому что жать маленькую ладошку было как-то не по-мужски.
- Красиво летят, - сказал дедушка, глядя на уток в небе.
Бабушка вскинула ружьё и прицелилась.
- Погоди, Hиколаевна, - остановил её дедушка. - Глянь, какая гармония…
- Гармония будет, когда я её яблоками нафарширую, - отрезала бабушка и снова прицелилась.
Дедушка вздохнул и отвернулся. Утки летели, выстрела не было. Дедушка обернулся, бабушка стояла, опёршись на ружьё и о чём-то думала.
- Ты чего, Николаевна? - обеспокоился дедушка.
- Да думаю… Летишь так по своим делам, вдруг - бах! Кто-то пожрать захотел…
- Дай сюда, - дедушка забрал ружьё у бабушки. Прицелился. Бабушка отвернулась. Утки летели, выстрела не было.
Бабушка обернулась. Дедушка сидел на земле и плакал.
- Ты чего? - спросила бабушка и села на землю рядом с дедушкой.
- А… Не знаю, - дедушка утёр слёзы. - Нахлынуло что-то. Представил себе - летишь вот, планы строишь…
- Bдруг - бах! - подхватила бабушка. - Kто-то пожрать захотел.
- Да ладно, если б пожрать, а то, так, просто удаль свою показать.
- Ну, знаешь, Василич, сам меня сюда затащил, я в супермаркет идти хотела.
Бабушка встала и быстро пошла вперёд, не оглядываясь.
- Николаевна! Там болото! - крикнул дедушка, но бабушка его не услышала.
- Ну и дура же ты старая! - Дедушка подполз к болоту с осиновым дрыном в руке и крикнул: - Держись! Держись, говорю!
Бабушка подумала, что это очень странная смерть - утонуть в трясине. Да ещё с незнакомым дедушкой.
- Слышь, тебя как зовут? - из последних сил прошептала бабушка.
- Не скажу, - из последних сил прошептал дедушка.
- Что, так и утонем, не познакомившись?
- Я тебя вытяну, - пообещал дедушка и с такой силой дёрнул дрын, что трясина не смогла удержать бабушку.
- Ещё на последний автобус успеем, - прошептала бабушка.
В автобусе они были одни. Этот факт отчего-то заставил дедушку приобнять бабушку.
- Мы так и не познакомились, - шепнул дедушка бабушке. - Tебя как зовут?
- Не скажу, - кокетливо улыбнулась бабушка.
- Скажешь, куда ты денешься, старая, - дедушка игриво толкнул бабушку в бок.
Бабушка положила ему на плечо голову.
Автобус тихонечко остановился. Дедушка вышел первым и подал бабушке руку.
- К тебе пойдём или ко мне? - деловито спросила бабушка.
- Что, так сразу? - смутился дедушка.
- А чего тянуть, - удивилась бабушка. - В наши-то годы…
Дедушка увидел, как водитель автобуса ему подмигнул.
- Сначала в ресторан, а потом ко мне, - решительно сказал дедушка.
- Пыль хочешь в глаза пустить? - строго спросила бабушка.
- Bсё лучше, чем когда песок сыплется. Пойдём, утку с яблоками тебе закажу.
- А деньги-то у тебя есть, гусар? - спросила бабушка.
- Да навалом у меня денег. Знаешь, сколько я накопил?
- Знаю, - засмеялась бабушка. - Сама почти всю пенсию на карточку складывала. Мало ли что.
- Вот и я - мало ли…
- Только мне, это, переодеться надо. А то я как кикимора болотная. Я быстро, подождёшь?
- Подожду, - приосанился дедушка. - Иди, свой марафет наводи.
Дедушка сел на скамейку. Потом лёг. Звёзды на небе отчётливо просигналили - сахар упал, надо принимать лекарство… Но лекарства не было, а бабушка всё не шла - наверное, примеряла платье.
- Tак и не познакомились, - выдохнул дедушка...
- У него сахар упал! - услышал он крик бабушки и сирену «Скорой».
- Вот тебе, дедушка, и утка с яблоками, - сказала бабушка.
В реанимации не было мужских и женских палат, поэтому они оказались на соседних койках.
- Не понял… - простонал дедушка.
- Чего непонятного. У меня инсульт, у тебя диабетическая кома. И одна утка на двоих.
- А я говорил! - засмеялся дедушка. - Сразу предупреждал, какая нам утка нужна!
- Дай мне слово, что когда мы поженимся, то деньги тратить будем, а не на «мало ли что» откладывать.
- А мы поженимся? - испугался дедушка.
- А ты думал, поматросил и бросил? Я уже с батюшкой договорилась. Прямо сюда придёт.
- Отпевать? - ещё больше испугался дедушка.
- Bенчать, старый ты дуралей!
- Тебя как зовут-то, Николаевна? - простонал дедушка.
Бабушка промолчала.
- Хорош выпендриваться, - рассердился дедушка. - Под венец тащишь, а имя так и не назвала.
- Забыла я, - бабушка отвернулась к стене. - Память после инсульта отшибло.
- Ох, ёлки! Вот интрига-то…
- Ничего, в паспорте потом посмотрим, - успокоила дедушку бабушка. - Слышь, старый, утку придвинь ко мне. И выйди отсюда!
Дедушка вышел, хоть голова и кружилась. Захотелось удрать - как в школе с контрольной. Только сил не было. И окно заперто. И дверь на замке.
«Придется жениться» , - подумал дедушка.
И громко сказал:
- Bо, попал!
© Ольга Степнова

Таня35
Таня, смеялась до слез.

Мамаша какая гнусная тетя, так ненавидеть родного сына...
Я знаю другой случай. Там отчим разделял детей. Своему ребенку купит шоколадку или мороженое, а приемной дочери нет. Прямо при девочке угощает своего, а она стоит и смотрит.

Выход

Ночью Лидия Ивановна почувствовала острую боль в груди.

Колющую.

«Колет-то как! Прям жжёт» - подумала она, перестав видеть хороший сон. Какой именно хороший – не вспомнилось, но впечатление было приятное.

«Инфаркт!»

И стала ощупывать место колотья. Кололо не в левую грудь как положено, а странно – в правую.

«Помираю…»

Ощупывая необъятную правую грудь и уже найдя второй признак инфаркта – паническую атаку, она неожиданно нашла расшпилившуюся булавку.

«Тьфу-ты, Господи!» - с досадой подумала Лидия Ивановна и зашпилила её.

Но – мысль о смерти осталась.

«Когда-нибудь так во сне – раз и всё… Найдут потом люди окоченевшей… Хорошо, если на завтра, а если через неделю… Да, мне в принципе, уже… Буду лежать в гробе какая нашлась… Интересно, сколько сейчас гроб стоит? Такой, без выкрутасов, простенький… А, памятник? А, поминки? Если в ресторане-то…»

В семь утра, измученная неизвестностью, Лидия Ивановна решила сходить в собес. Узнать, сколько нынче государство отваливает помершим гражданам, чтобы они не лежали по домам.

Инспекторша собеса оказала ей королевский приём: приняла как королева. В стиле – «Ходят тут всякие».

Но - сумму пособия назвала. Со списком обязательных к усопшему документов.

Лидия Ивановна хотела спросить, не достойны ли заслуженные учителя чего-то большего, но – не рискнула. Оскорбить королеву.

В коридоре собеса к ней подошёл мужчина артистической наружности и неожиданно сказал:

- Скорблю вместе с вами.

- В смысле? – испугалась Лидия Ивановна.

- Я - Кастьянов, владелец похоронного дома «Вечность». Мы оказываем полный комплекс ритуальных услуг, вы можете позволить себе предаться горю не думая ни о чём. Мы всё сделаем сами…

- Скажите пожалуйста, а сколько это стоит?

- Теоретически мы можем уложиться в любую сумму… Когда усоп близкий вам человек?

Не вдаваясь в подробности, Лидия Ивановна получила от Кастьянова каталог гробов и визитку.

У неё было слишком много дел!

Когда-то у Лидии Ивановны были деньги, в банке. И теперь она хотела знать: не решился ли вопрос со вкладами замороженными в 1991 году? В советских рублях?

Получив ответ от приветливой кассирши, что да, решился и она может забрать свои несостоявшиеся «Жигули» и купить на них что угодно, например, полвелосипеда, Лидия Ивановна присела в фойе.

Полистать каталог гробов.

Цены были дичайшие! По меркам учительской пенсии.

Мало того, складывая нелакированный сосновый гроб модели «Луч» и последнее такси Лидия Ивановна обнаружила, что место на кладбище тоже даром не дают.

Для полного отчаяния не хватало одного – цены поминок.

В городе было два объекта общественного питания – ресторан «Ресторан» и закусочная «Закусочная». В ресторане были непреложные правила: не приходить со своим и не курить, в закусочной же царила вседозволенность.

«Пойду в ресторан» - гордо решила Лидия Ивановна - «Я всё-таки заслуженная учительница».

В ресторане «Ресторан» топором висел запах горелого масла, танцевального пота и несвежих скатертей. Было обыденно – пусто.

- Мне бы по поводу банкета узнать, - с просительными нотами в голосе затронула Лидия Ивановна единственный одушевлённый предмет зала. Официантку.

Бровастая официантка перестала созерцать люстру:

- Ожидайте. Выйдет шеф-повар, - и с недовольством приступила к работе. Переворачивать скатерти на более свежую сторону.

Шеф-повар, грузная дама неопределённых лет, наконец радостно вышла из кухни. Банкеты, видимо, приветствовались.

Но, увидев вязанный жакет Лидии Ивановны и гульку из окрашенных хной волос, скривилась:

- У нас банкеты от тысячи на лицо… И ничего своего!

- Ясно, - скорбно сказала Лидия Ивановна.

И в полной осведомлённости пошла домой.

«Поминки – нет, памятник – нет, отпевание – пока вопрос…» - один за одним вычёркивала пункты из списка пенсионерка.

«Гроб что ли не покупать? А что… Вон в Израиле…» - Лидия Ивановна стала вспоминать телепередачу о погребальных обрядах мира.

«Ни поминок, ни гроба – как собаку!» - неожиданно зло подумалось ей. И тут она вспомнила о своём Жуке, которого она, как человека, хоронила под грушей в саду. В гробу из посылочного ящика.

«Нет уж! Гроб я точно заслужила!»

И стала размашисто шагать от стола к окну.

В груди по-настоящему закололо.

«Надо что-то продать!» - наконец пришла мысль, она рассеянно осматривала дом.

Выйдя на пенсию Лидия Ивановна зажила тихой, пресной жизнью: кашки-книги-сериалы-аптека. В минуты меланхолии она доставала из серванта альбомы с выпускными фотографиями классов – смотрела на себя, молодую, и силилась представить, что стало с веснушчатой Леной из 3 «Б» за тридцать лет.

Единственной страстью пенсионной части жизни Лидии Ивановны были цветы. Разные. Весь придомовой участочек состоял из цветников: однолетних, многолетних и смешанных.

Каллы, лилии, гортензии, цинии, рудбекии...

Семена она выписывала по каталогам, выменивала, выпрашивала и, даже, единожды, украла.

Под окнами дома был розарий; его Лидия Ивановна любила как ребёнка: розы чайные, ремонтантные и гибридные всех пастельных и интенсивных цветов от фарфорового до краснобархатного цвета.

«Розы!»

«Кому они надо?» - закралась в голову пораженческая мысль, но от безвыходности мысль рассосалась.

Утром, срезав два букета, белого и лимонно-желтого цвета Лидия Ивановна отправилась торговать. Это был предпринимательский дебют заслуженной учительницы.

Жизнь на центральном рынке фонтанировала.

Пришедшие за огурцами-помидорами приценивались к банным веникам, очкам, специям, водолазкам для того, чтобы сказать себе - «Дорого!» или «А, ну-ну…».

Или спутнице:

- Смотри Маш, браслеты какие! И всего по сорок…

Продававшие огурцы-помидоры цепляли проходивших оглушительным криком «Распродажа! Подходите! Отличные …» или выхватывали из толпы знакомых «О! Лёник! Ты где, чёрт, делся?».

С Лидией Ивановной неожиданно здоровались неузнаваемые ей люди, по имени-отчеству и просто «Здравствуйте». Наверно, выросшие Лены из 3 «Б».

Впечатлённая происходящим она стала у ворот городского рынка. Прикрывая лицо лимонно-жёлтыми розами. Торговать ей было неловко.

Напротив Лидии Ивановны стоял дед в пиджаке и галстуке, но с коробкой котят – «Отдам в добрые руки».

- Вы напрасно на эту сторону стали, - сказал котятовладелец определённо ей.

- Это почему? – из букетной засады спросила Лидия Ивановна.

- Вам солнце в лицо, а кожа у вас нежная, к базару не привычная. Через час будете как варёный рак.

Лидия Ивановна задумалась, подбирая нужное слово на современном языке – «Подкатывает, вот!».

- Вставайте рядом со мной, леди, - пригласил её дед, - Вы мне не конкурент, тут тень от липки… Будем беседовать.

«А, пусть!» - решила Лидия Ивановна и перешла к котятам.

Некоторое время они молча наблюдали за вознёй котят в коробке.

- Позвольте представиться: Александр Александрович. Бывший …

Лидия Ивановна не услышала кто именно бывший, потому что милая девушка спросила:

- Почём букетик?

- Сто…

- Ой, а что с ним не там? Вон там, совсем страшненький и дороже… Дайте!

Лидия Ивановна отняла розы от лица:

- Лидия Ивановна! Вы живы… Извините, я думала вы уехали! Не видела вас давно. Вы меня не помните? Я - Лена Калинина.

- Конечно, помню, - на всякий случай сказала Лидия Ивановна (Вдруг передумает покупать!).

- Можно я к вам как-нибудь зайду? С ребятами из класса? Мы так дружим! Вы наша первая учительница и мы…

- Можно конечно, Леночка.

Леночка взяла лимонно-желтый букет, адрес и телефон.

Второй букет купили через десять минут. Но – уже за сто пятьдесят.

- Быстро вы расторговались! – радостно, но не завистливо сказал дед с котятами.

- Как-то да, - растерялась Лидия Ивановна.

- Неадекватно низкая цена на качественный товар при полном отсутствии конкурентов – ещё Маршалл сказал, помните? – дед погладил живенького серого котёнка, - Вы завтра по триста продавайте. Вы же придёте завтра?

- Приду, - твёрдым голосом сказала Лидия Ивановна, вспомнив о цене гроба модели «Луч».

- Я займу нам это место.

На второй день торговли Лидия Ивановна собиралась с учётом вчерашних ошибок: больше роз и соломенная шляпка.

За кашей она поймала себя на мысли - «А идут ли вёдра к этой шляпке?» и поняла, что ночью думала не о будущем инфаркте, не о своей бедности и не об обивке гроба «Луч», а об Александре Александровиче.

Который умно говорил о Маршалле, нежно гладил котят и обещал занять ей лучшее, тенистое место.

«А вдруг он вдовец?» ....

Как Иру замучил слишком правильный муж.
«А еще он по выходным поднимается раньше меня и на кухне моет пол!»
Да, говорю, это совсем ужас.
До этого Ира мне рассказала, что ее Боря не пьет и не курит, по утрам ходит в бассейн, после того, как отведет дочку в школу. Что он вытирает пыль и цветы поливает.
Что на даче сам выстроил дом. Что с мамой Иры у него прекрасные отношения, Боря сам напоминает: «Мы обещали твоей маме в гости поехать в субботу!».
У него совсем нет живота, а есть отличный пресс и крепкие плечи.
Да, еще он прекрасно готовит, Ира забыла уже, как делать хотя бы яичницу. Поссориться с Борей никак не получается, он всегда говорит ровно, спокойно,
на самые дурацкие капризы Иры реагирует невозмутимо.
Были в гостях у старого друга Бори, кругом все свои, Боре явно тут хорошо. Ира вдруг говорит ему: «Я устала, хочу уехать!». А они приехали всего час назад.
Боря вызывает такси, отправляет Иру домой. По дороге она уже размышляет зловеще: «Ну ладно, Боречка! Вернешься – устрою тебе! Даже не попытался меня остановить,
уговорить, тут же сбагрил!».
Благо дочка у бабушки, можно теперь развернуться.
Приезжает домой, вся румяная, злая, кипучая.
Открывает дверь, нервно гремя ключами. И Боря выходит навстречу, улыбается: «Я тебя обогнал! Чай будешь?»
И в таких муках Ира живет десять лет.
«Понимаешь, он совершенно идеальный! Так невозможно. Идем с ним в кафе три дня назад, там официантка совсем юная, вся такая обтянутая, с губищами.
Ну любой мужик невольно бы посмотрел вслед, даже я посмотрела! А он – только на меня, еще улыбается. Я даже принюхиваюсь к нему, шарю у него по карманам
– нет ли там каких улик. У него же на работе постоянно всякие девки шастают. И ничего!».
Да, отвечаю, непросто тебе.
Женщине всегда надо иметь возможность хоть чуть поскандалить с мужем. Обидеться и надуться. Сказать со вздохом подругам: «Мой совсем меня достал уже!».
Если такой возможности нет – женщина просто сходит с ума.
Идеальный муж – это страдания. Это мука и боль.
И я решил Ире помочь. Боря мне совсем не близкий друг, просто муж бывшей коллеги. Но мы знакомы, был в гостях у них пару раз, мило беседовали с ним о кино.
Я знаю, где Боря работает, он зам гендиректора в туристической фирме. Туда я и пришел. Якобы мне нужен тур на Бали.
Вижу Бориса, тот радостно мне: «О, ты к нам?».
Короче, я разыграл случайность. Уговорил Борю выйти на чашечку кофе. И сунул ему незаметно в карман пиджака заготовку. Бумажку с номером телефона,
подписью «Танечка», обрызганную духами.
Ужасный поступок, да. Но через день я собирался позвонить Ире, во всем сознаться.
Только через день Ира позвонила сама: «И что ты думаешь? Приходит вечером мой, показывает бумажку с номером какой-то Танечки, говорит, кто-то сунул в карман».
Интересно, отвечаю, и что же ты?
«Да ничего! Шутка чья-то дурацкая. Но знаешь, я бы так хотела, чтобы была настоящая Танечка. Ну хотя бы разок. Ну что-то должно быть такое у мужика.
Иначе жить невозможно!»
Несчастная Ира. Не знаю больше, как ей помочь. И ведь страдать еще годы и годы...)))
Автор: Алексей_Беляков@

Елена32
А я то думала, что этот проповедник первым в мире изобрел пазлы, и натолкнул его на это сын.

Наверное для темы проповеди сойдет.
А как это можно  понять? Какие примеры из жизни могут  убедить в адекватности такого тезиса?
Я вот... в какую сторону не начинаю думать...- одни опровержения))
Бедный проповедник. Даже сомнительная фраза кажется ему исполненной смыслов.
( ну или автор

понимая, что теперь опус у него определённо есть...

Отредактировано Скорпиошка (20-02-2021 22:32:41)

«Если каждый человек на куске земли своей сделал бы все, что он может, как прекрасна была бы земля наша!» — сказал однажды Чехов.

«Обрети мир в своей душе, и вокруг тебя спасутся тысячи» - сказал Серафим Саровский.

Мне кажется, это об этом. Да не кажется – уверена, что об этом.

Бабушка к нам не приезжала. Она болела, а жили мы далеко, хоть и в одном городе. Поэтому чаще мы наведывались к ней, в основном, на выходных. Но однажды зимой, когда все улицы завалило снегом, она все-таки приехала. Папа привез ее к нам на машине, на время, пока мама была в командировке.

Я училась тогда во втором классе, во вторую смену. Уходя на работу, отец строго настрого наказывал не пинать балду до обеда, а делать уроки. Но как только за ним захлопывалась дверь, мы с бабушкой просачивались в зал и поудобнее устраивались в креслах перед телевизором.
Я с уроками, она — с вязанием. Я включала Электрон, и мы смотрели фильм «Михайло Ломоносов».

Родители ни в жисть бы мне, конечно, не разрешили делать уроки с работающим телевизором, да еще сидя кое-как за журнальным столиком: в полуоборот, пожав под себя ногу. Но наивной бабушке я наплела, что эти аспекты не влияют на производительность, и она поверила.

Фильм был степенный, длинный, с авторским закадровым голосом и множеством исторических фактов. Мерно скрипели бабушкины спицы и моя ручка по тетрадным листам в клеточку. За окном падал снег, который не спешил ни к первому, ни ко второму уроку. Разглядывая его сквозь вензеля, нарисованные морозом на окнах, я с удивлением думала о том, что уютными, оказываются, бывают не только вечера.
Когда у меня что-то не выходило, я вздыхала, и бабушка откладывала вязанье.

— Эх, кабы я могла тебе чем помочь. Вот ведь… – с сочувствием и уважением смотрела она на мою писанину вверх ногами.

Бабушка была неграмотной и расписываясь в ведомости о пенсии, ставила крестик. Я это знала, но до конца никогда не могла толком представить — как это? Как это – не уметь прочитать вывеску на магазине, красиво написать свои имя, посчитать в уме до ста и обратно?

Наверное, бабушка немного привирает. Не может же она быть совсем безграмотной. Так не бывает. Да и выглядит бабушка слишком обычно для такого странного человека. По крайней мере, ни лаптей, ни посоха, которые мне виделись непременными атрибутами необразованного крестьянина, у нее не наблюдалось.

— Ученье – свет, а не ученье – тьма. – говорила бабушка и принималась за вязание.

О точности этой прописной истины я узнала на собственном опыте, опять же от бабушки. Когда мне было пять, я залезла в ее квартире на подоконник и с грохотом опрокинула стоявшую там квашню. Прибежав на звук, бабушка всплеснула руками и поставив меня по центру комнаты, строго допросила:

— Ты нарочно или нечаянно?
Я смотрела на нее и хлопала ресницами.
— Ты нарочно или нечаянно? Говори, как есть.

Счет шел на секунды. Я лихорадочно пыталась вспомнить, что значит «нарочно» и «нечаянно». Так никто не говорил у нас дома, но я читала книжки и точно их где-то видела, но где? Что-то из них точно означает «случайно», а другое, видимо, наоборот. Но что именно? Какие похожие слова – «нарочно» и «нечаянно»… оба начинаются на «н» и заканчиваются на «о». Ну, как тут не перепутать?!

— Ну?!
Зажмурившись, я ткнула пальцем в небо.
— Нарочно.
— Ишь ты. – сказала бабушка и тут же поставила меня в угол думать о своем поведении.

Ковыряя ногтем пестрые обои, я думала о том, что, если я не хочу всю жизнь провести в углу, надо бы запомнить, что случайно — это нечаянно.

…Подпитавшись сочувствием бабушки, я принималась снова за уроки, а она за вязание носков.
Мне было хорошо и спокойно. Бабушка ничего от меня не требовала – сидеть ровно, писать чисто, решать быстро… Она просто вязала носки, а я наслаждалась в ее присутствии. Если бы я сказала тогда об этом бабушке, она бы удивилась и наверняка не поверила («да буде те»). Но тогда я не смогла бы это выразить, зато чувствовать могла…

Однажды, покончив с уроками, я попросила бабушку показать мне, как она вяжет носки. Со стороны это казалось таким простым и ритмичным делом. Спицы то и дело мелькали в ее руках.
— Ну, смотри, вот это резинка, вот тут лицевая вязка, тут, значицца, изнаночная. Потом все делим на три части…

Я следила за тем, как мелькают серебряные спицы в ее руках, как нитка превращается в аккуратную петлю и думала о том, что я была права. Какая же бабушка безграмотная, когда держит в голове столько всего и умеет делить на три, а я еще не умею?

Стесняясь признаться, что все это для меня гораздо сложнее, чем все мои уроки вместе взятые, я убегала в школу, думая, что завтра-то я обязательно научусь. Но завтра все не наступало.

А потом закончился фильм, вернулась из командировки мама, и бабушка уехала домой, оставив мне на память щемящее воспоминание о нашей с ней абсолютной близости, которая обходилась без слов, а также толстые шерстяные носочки, вязать которые я так и не научилась…

Автор: Дарья Исаченко