Тридцать лет назад работала я психологом в северном финском городке. Недалеко от полярного круга. Вокруг бескрайние леса, холмы и озёра. Ещё не тундра, сосны высокие и берёзы, но всё же настоящий север.

Народ живёт на хуторах и в маленьких сёлах. От села до села можно ехать час и никого не встретить.

Два раза в месяц я принимала клиентов в самой дальней деревне. Машины у меня не было, приходилось ездить на попутных или на автобусе. Чаще на автобусе - мало кто ездил из деревни, особенно, зимой. Продукты привозил магазин-фургон.

Для приёма клиентов мне предоставляли кабинет ветеринара. Сам он давно был на пенсии. Клиентам помещение нравилось, успокаивало и наводило на приятные мысли. На стенах висели старые плакаты с толстыми коровами и козами, похожие на те, что я видела в детстве у бабушки в колхозе: Хорошее здоровье и весёлое настроение дадут нам пахта и простокваша!

31 декабря я закончила приём раньше обычного - клиенты с утра уже праздновали, так что явился только один, пожилой человек, у которого пришельцы с Юпитера уже лет десять нахально воровали стаканы и ложки, а также отливали бензин - им не хватало на обратный путь. Зимой он себя чувствовал лучше, пришельцы являлись реже, видимо, боялись морозов.

В три часа я уже была свободна, оделась и побежала к шоссе по узкой дорожке между сугробов. Мороз был крепкий. Солнце уже село.

Скоро пришёл автобус. Людей в нём было человек десять, все, по финской привычке, сидели по одному, молча, уткнувшись в окна и газеты. Я тоже села у окна. Помню, как я была рада, что скоро приеду домой и успею приготовить новогодний ужин.

Автобус мчался по расчищенной дороге, мимо заснеженных холмов, машин навстречу не попадалось. В то время ещё не было мобильных телефонов, так что тишину нарушал только мягкий гул мотора и тихое бормотание радио у шофёра. Я рано встала в тот день, поэтому задремала.

И не сразу поняла, почему окно вдруг оказалось подо мной. Финны - люди сдержанные, так что никаких криков не было, раздались только несколько сдавленных восклицаний непечатного характера. Радио продолжало тихо играть польку.

Какой-то высокий парень помог мне выбраться, я выпрыгнула из двери в сугроб и сразу провалилась по пояс. Автобус полулежал, упершись в толстенную сосну. Вокруг был тёмный лес. Над деревьями ярко горели звёзды.

Кто-то успокаивал водителя, который явно был не в себе. Он методически стучал кулаком по своей голой голове. Во мне проснулся психолог, я сказала:
- Дайте ему шапку, будет мягче.

Удостоверившись, что никто из нас не пострадал и находится в полном порядке, за исключением некоторого нервного расстройства у водителя, мы решили идти вперёд по шоссе и искать людей. Один мужчина сказал, что до ближайшего села километров тридцать, к новому году точно дойдём.
Если, конечно, не замёрзнем. Мороз крепчал.

Шапку водителя нашли, кто-то дал ему глотнуть из бутылки чего-то полезного для нервов, и мы вскарабкались на шоссе. Оно было совершенно тёмное. Поэтому мы все сразу увидели впереди огонёк.
Я и не знала раньше, как это прекрасно - увидеть огонёк в темноте.

Дружной толпой мы побежали вперёд и через несколько минут оказались перед старым домишком, обшитым тёмно-красными досками. В оконце горел свет.

Помню, что никто даже не постучал, мы просто открыли дверь и вошли. Из сеней прошли в горницу, пиртти, как её называют финны. Там за столом с кружкой в руке сидела маленькая старушка. Она изумлённо смотрела на нас, как на пришельцев с Юпитера.

Все заговорили разом и стали рассказывать, что случилась авария, что автобус съехал с дороги в кювет, что водитель, кажется, тоже съехал с катушек и нужно позвонить в полицию.

Постепенно до старушки дошло. Она невероятно обрадовалась и бросилась к печке. Достала пирог и трясущимися руками стала наливать в кофейник воду...

К счастью, в доме был телефон. Обычный чёрный старинный телефон. Кто-то начал звонить в полицию. Я спросила:

- Можно я позвоню в детский сад? Мой ребёнок...

Старушка замахала руками:

- Конечно! Звоните все! Небось родные-то беспокоятся!

- Я тоже позвоню, - сказал высокий парень. - Я оставлю пару марок тут, у телефона.

В то время телефонные разговоры в Финляндии стоили дорого. Компании брали за каждую минуту, даже если звонишь в соседний дом.

Старушка сказала:

- Не надо никаких денег!

Все начали звонить домой. Высокий парень подмигнул и указал на блюдечко. Люди потихоньку клали туда монетки и даже бумажные купюры.

Полицейские прибыли через полчаса, а через час приехал и другой автобус. Все это время мы сидели за столом, ели калакукко - ржаной пирог с ряпушками и пили кофе с вареньем из брусники.

Старушка сидела во главе стола. Щёки её раскраснелись, она улыбалась довольно и гордо, как маленькая старая королева. Когда мы уезжали, она вышла нас проводить и сказала:

- Вот и у меня в этом году были гости! Хорошего нового года!

И сейчас вижу, как стоит на крыльце покосившегося домишки сгорбленная фигурка в клетчатом платке... Стоит и счастливо улыбается...

Что сказать ещё? Бывает, что мы сворачиваем с дороги. Опаздываем. Падаем в снег. Оказываемся не там, где хотели. Бывает вокруг темно и холодно. И одиноко, и страшно.

Но кто-то зажигает огонёк. И неизвестная дорога удивительным образом приводит нас туда, куда надо.
Где нас согреют и где и мы можем кого-то согреть...

Автор - Е. Вяхякуопус
……………..

Дневник Розы (6)

18 мая. Привет дневник.

Ты, наверное, тоже слышал, как несколько дней назад в мою дверь позвонили. Но ты не мог видеть, как прекрасна была позвонившая незнакомка. От неё веяло таким теплом и благодатью, и она так приветливо улыбалась, что я сразу всё поняла.

Я - Агнес, сказала она.

Дневник, в моей квартире теперь живёт фея. По утрам она печёт пышные, тающие во рту венские вафли и варит бесподобный кофе. Старинную вафельницу Агнес повсюду возит с собой, а рецепт выпечки знает наизусть. Ещё она изумительно готовит форель с травами и божественный фруктовый пудинг.

Я всегда думала, что Агнес и Глафира одного возраста, но это не так. Оказалось, Агнес всего лишь 53, а когда она познакомилась с бабушкой, ей было 23 года. Это очень трагичная история, очень, особенно для женщины.

Именно Глафира вынесла тогда ещё молодой и счастливой Агнес роковой приговор: у неё не может быть детей. Не стоит даже надеяться на чудо или на ошибку, это исключено. Узнав об этом, богатый иностранец-жених тут же отменил помолвку и прислал список подарков, которые девушка обязана была ему вернуть. Перечень оплаченных мужчиной вещей был скрупулёзен, начинался с перечисления украшений и заканчивался предметами нижнего белья. Агнес в то время, отлично владея тремя иностранными языками, работала переводчиком и была довольно известной в определенных кругах. И тут такое! Но последовал ещё контрольный выстрел: жених обвинил её в воровстве и предал сей факт широкой огласке. Агнес не вернула сережки с сапфирами, которые случайно нашлись много позднее в глубоком ящике комода. Все двери для неё теперь были закрыты - она же воровка. Убитая и распятая Агнес умоляла Глафиру выписать рецепт на снотворное, бабушка отказала, но заподозрила неладное и вечером отправилась навестить несчастную. Успела. Пока ждала реанимацию, тормошила уже теряющую сознание девушку и нецензурно ругалась. Навещала в больнице, потом забрала к себе. Две недели она кормила девушку с ложечки, уговаривая проглотить куриный бульон, а та не хотела жить. Однажды Глафиры не было дома, а на улице началась страшная гроза. Я со страху заорала благим матом и Агнес пришлось выбраться из постели, взять меня на руки, утешать и баюкать, и говорить, что всё будет хорошо и прекрасно, и даже чудесно: это просто гроза, она закончится и выглянет солнце. С того дня девушка пошла на поправку.

Мне в то время было два года и я, конечно, не помню, как Агнес нянчила меня все пять месяцев, что жила у нас. Однажды она пошла к себе за тёплыми вещами и вот тогда, роясь в комоде, наткнулась на серёжки. Глафира настояла на том, чтобы их продать: деньги пригодятся. Плюс ко всему, этот негодяй-жених уже уехал за границу, где его искать, и вообще вся эта история стала забываться. Люди склонны верить плохому, навешивать ярлыки и долго помнить твоё поражение, не стоит метать бисер и оправдываться перед теми, кто осудил тебя и предал. Ты всё про себя знаешь, сказала бабушка, я тоже тебе верю и этого достаточно для того, чтобы начать новую жизнь. Надо уметь щадить себя, а злые сплетни пропускать мимо ушей. Можно спрятаться, уйти в монастырь, загубить себя из-за подлеца, а можно, конечно, немножко поплакать, но потом от души высморкаться в красивый платочек, умыться, поблагодарить Господа за то, что жива, надеть лучшее платьюшко, расправить плечи, улыбнуться и пойти навстречу счастью. А ярлыки, они со временем отвалятся, если только мы сами не будем за них держаться.

И бабушка тайно продала серёжки за хорошую цену.

Глафира не рассказывала мне эту историю, как и многие другие. Не считала заслуживающими внимания. Это был её обычный образ жизни, серые будни, ничего выдающегося.

Через пять месяцев Агнес уехала в другой город, а через несколько лет вышла замуж за мужчину, который по-настоящему её полюбил, оценил, принял со всеми особенностями и никогда не верил слухам, потому что верил жене. Вот это мужчина, хотела бы я с ним познакомиться и пожать руку.

Они много путешествовали и жили в разных странах. Агнес, благодаря знанию иностранных языков, быстро находила работу на новом месте, хотя муж был очень обеспеченным человеком. Он обожал свою дорогую жену, баловал и лелеял, но два года назад его не стало. У Агнес есть дом в Шотландии и она планирует уехать туда навсегда: пришла пора бросить якорь, разбить уютный сад, любоваться закатами на берегу моря, доживать свою жизнь в гармонии с собой и с миром. Да, иногда путь к счастью проходит через горе, боль, предательства и лишения, но тем больше мы его потом ценим, тем оно милее: наслаждаешься каждой минутой, смакуешь каждый час.

Агнес знает, что такое утрата близкого человека и одиночество, поэтому, получив моё послание, примчалась поддержать "малышку Розу".

Я думаю, дорогой дневник, что напишу ещё много прекрасного: рядом с Агнес не может быть иначе. Она потрясающая.

PS: мы уже три раза встречались с Глебом, бродили по вечерним улочкам города и болтали, у нас полное взаимопонимание. Другого кота он пока не хочет, бережно хранит в памяти образ Тома.

Саймон удивляет своей невозмутимостью и делает вид, что всегда здесь жил. Он с каждым днём прекраснее.

До встречи, дневник.

Автор: Gansefedern

АМУРСКИЕ ВОЛНЫ» — ЭТО НЕ ВАЛЬС, А ЦЕЛЫЙ РОМАН.

Он как-то сразу полюбил ее, и она ответила ему тем же. Но им не суждено было быть вместе. Не потому что она была старше и замужем за полковником из Генштаба. Одним из роковых и загадочных обстоятельств, разлучивших их навсегда, стала музыка, которую он посвятил ей. В историю она вошла как вальс «Амурские волны». Вальсу было суждено пережить и эту любовь, и этих людей. От романтической истории не осталось ничего, кроме короткого посвящения в нотах: «В.Н.». Но если бы не это посвящение, не было бы и музыки, ставшей бессмертной. Макс Кюсс был родом из семьи бедных одесских евреев. Из корыстных побуждений он довольно рано женился на дочери местного фабриканта. Но между супругами не возникло не только эмоциональной привязанности, но и просто взаимопонимания.

Поначалу Макс тяжело переживал семейные разлады, но потом нашел успокоение в музыке. Говорят, что сочинения предпринимателя были милы, но немного грустны. Сам Кюсс называл свое увлечение не более чем способом отвлечься от повседневных неприятностей. Макс любил путешествовать. Однажды он задумал поездку во Владивосток. Поезд выходил из Санкт-Петербурга и следовал до места назначения месяц. Все предвещало приятную дальнюю дорогу, не исключающую мимолетные романы. …На эту женщину он обратил внимание сразу, едва поезд вышел из Петербурга. Позже, вспоминая о ней, он говорил, что не мог понять, была ли она вообще красива. Просто Вера Николаевна была особенной. К тому же у нее были удивительные, цвета морской волны, глаза. Они легко разговорились, как это обычно бывает в дороге, и через час поняли, что интересны друг другу. Спустя несколько дней они уже не могли обманываться: сильное увлечение стало взаимным.

Тем не менее Кюсс понимал, что у него нет никаких надежд. Она была светской дамой с положением в обществе. Ее муж, полковник Генерального штаба российской армии, расквартированной во Владивостоке, был старше ее на 25 лет, и она подчинялась ему, как покорная дочь. Время шло, поезд приближался к месту назначения, и Кюсс с ужасом понимал, что потерять эту женщину будет для него катастрофой. Во время остановки в районе Иркутского отрога он предпринял отчаянную попытку объясниться. Вера Николаевна выслушала его молча, но ее глаза (как показалось композитору) сказали: «да». Всю оставшуюся часть пути в голове Кюсса звучала музыка. Неуловимая мелодия то возникала, то уходила, как волны…

По прибытии во Владивосток он последовал за женщиной. Она умоляла, наконец, требовала оставить ее – тщетно. Вскоре на балу в Городском офицерском собрании он преподнес ей неожиданный подарок – вальс «Волны Амурского залива» с посвящением ей, Вере Николаевне. Публика приветствовала автора. Все были в восторге. Кроме ее мужа, который усмотрел в этом подарке то, что за ним, собственно, и скрывалось. Автор и муза больше не виделись… Отчаявшийся Кюсс забросил дела, забыл про дом и сделался капельмейстером военного оркестра во Владивостоке. Но со временем, связанный обязательствами, вынужден был вернуться обратно в Одессу. Там он продолжал музицировать. Но сочинять больше не мог. Иногда он думал: что было бы, не случись с ним эта напасть, эта странная любовь? В сущности, ничего особенного. Стал бы сумрачно наживать деньги, засел бы в своем большом богатом доме с женой, послушной и чужой, и прожил бы размеренно, без потрясений, но без счастья, оставив после себя состояние, а не вальс. Понимал он и другое. С ней, Верой, он был бы счастлив едва ли. Эта женщина с зелеными глазами была для него слишком непостижима.

Само воспоминание о ней становилось для него мучительным. И вальс, который исполняли на каждом углу, безжалостно напоминал ему об этом. Ему казалось, что он на всю жизнь наказан за что-то этой музыкой. Макс Кюсс прожил долгую жизнь. Ему было уже под семьдесят, когда началась Великая Отечественная. Немцы заняли Одессу, и один из высших чинов СС, оказавшийся меломаном, затребовал к себе одесскую музыкальную знаменитость. Кюссу было приказано исполнить нацистский гимн «Хорст вессель». Он согласился, но сыграл в миноре и синкопированно – даже ничего не смыслящий в музыке человек не мог не угадать в этом откровенное издевательство. По приказу того же военного меломана Кюсса отвезли в одесскую каменоломню и там заживо сожгли. …Наверное, в истории не было другого случая, когда музыка столь жестоко обошлась бы с человеком.

Елена32

Спасибо.

УЛЫБНИСЬ!
ЭКЗАМЕН ДЛЯ НЕВЕСТЫ
Первый парень на деревне - высокий и белозубый бесшабашный Вася - после армии поступил учиться на врача. Мечта у него была еще со школы. Однажды получил по башке гаечным ключом, кровищи налилось чуть не по колено. Мальчика привезли в большое село, в больничку. Операционная. Швы. Хирург, который шутил и казался всемогущим, навсегда врезался в память.
Но на медфаке у парня дела пошли не блестяще. Вася тупил, тормозил, чуть не вылетел на первом курсе, потом на втором окончательно увяз, забуксовал, и тут обратил внимание на тихую отличницу Соню.
Она носила очки, знала ответы на самые заковыристые вопросы самых вредных преподавателей. Не отличалась красотой лица или фигуры. Была немножко нескладной, такая добрая девочка, стеснительная, скромная, пока речь о науке не заходит. Там - да, крылья расправляет, спорит, горячится. Преподаватели ее обожают. Вася подумал: почему бы и не?
Очаровал. Немножко - как умел - поухаживал: в кино сводил, угостил мороженым. А на третьем свидании попытался завалить. Соня призналась, что у нее еще ни с кем, никогда. И... кусты за кинотеатром не совсем подходящее место для первого раза.
А где же тогда? На следующий день поехали на дачу. Там все и произошло. Вася на обратной дороге в электричке смотрел на розовые ушки своей девушки и чувствовал не ленивую гордость победителя, как с ним обычно было, а какую-то странную нежность.
Соня влюбилась как сумасшедшая. Написала за Васю реферат, нарисовала альбом по гистологии. Кто в курсе? Аховая вещь. А Вася через неделю с удивлением понял, что такая обычная, а в чем-то даже смешная Соня - ощущается своей, родной, нужной. Понял - надо брать. И предложил жениться.
Ох уж эти студенческие браки. Сегодня расписались - завтра развелись. Вася познакомился с семьей своей невесты. Суровая маман работала завучем в школе и умела посмотреть так, что ноги подгибались. Стало ясно, почему Соня такая зажатая.
Красивый, крепкий с большими глазами и яркой улыбкой, Вася - произвел на будущую тещу благоприятное впечатление. Орел. Еще лет несколько - и врач. А что с того, что из деревни? Дети здоровее будут.
Кстати, о деревне.
Студенты подали заявление. И поехали знакомиться с родней жениха в мордовскую глубинку. Соня в автобусе дремала, прижималась щекой к крепкому плечу Васи и чувствовала себя счастливой.
Прошлись от остановки пешком. Собрали полсотни недовольных женских взглядов. Кто же это их соколика окольцевать собрался? Что за змея подколодная приползла? Близорукая Соня на свое счастье и половины гримас да усмешек не видела. Вошли во двор, потом в дом. И только по суровым лицам мамы и младшей сестры Вася понял, что дело швах.
Его невеста была им чужая. Совершенно. Может быть, за невиданную красоту или большое богатство - простили бы выбор любимого Васеньки. Но тут?
-Что ты в ней нашел? Кого к нам привез? Примерно такие фразы, только погрубее, читались на лицах женской половины семьи.
Вася загрустил. Его почти силой утащили к родне в соседний дом. Все по обычаю пошло. А милая городская девочка Соня осталась одна в большой комнате. У плиты и воды в ведре, с ковшиком. Ее напутствовали примерно так:
- Через пару часиков вернемся. Ты уж нас накорми, напои.
Выходящие люди бросали через плечо ехидные взгляды. Кто-то даже сделал вид, что сплевывает. Соня озиралась с перепуганным видом. Такой подставы она не ожидала.
Городская девочка могла яичницу изобразить, творог со сметаной замесить, ну картошку пожарить или бутерброд сделать. А опустевший дом как-бы намекал, что приближается первый в жизни отличницы Сони провальный экзамен.
Девушка рухнула на скамью у окна, не понимая, за что хвататься. В сарае оглушительно мычала корова. Во дворе громко ругались гуси.
Сердце билось в горле. Это кошмар. Во что она ввязалась? Почему Вася не предупредил? Что делать? Бежать?
Мысли метались, сталкивались, расшибались в хлам. Соня сначала всхлипнула раз, другой, а потом начала реветь.
Из угла, из-за цветастой занавески раздалось глухое кряхтение, то ли кашель, то ли смех. Потом занавеска отдернулась. Выглянула, с трудом вышла древняя старушенция. Дохромала до девушки, взяла за подбородок. Заглянула в глаза. Изрекла хрипло:
- Нежная. Добрая. Глазки умные. Любишь Васю нашего, значит. Успеем.
- Что успеем?
- Блины, кашу, суп.
Бабка взгромоздилась на табурет. И стала командовать: где что брать, куда нести. Нож в ее руках мелькал, словно лучик солнца на поверхности очень быстрой речки. Соню она называла детонькой.
Васина невеста носилась опрометью влево, вправо, подавала, выливала. Через какое-то время поняла, что похожа на тупого ассистента талантливого хирурга. И так бывает - доктор пашет за себя и за косорукого помощника заодно.
Сравнение успокоило. Соня собралась. Стала задавать вопросы, быстрее и толковее шевелиться. Дело не пошло, а полетело. Бабуся одобрительно кивала.
Минут за пять до появления родни бабуся сходила во двор, в туалет, потом умылась, попила водички, прилегла у себя в закутке под иконами. Перекрестилась. Проворчала в сторону двери.
- Будут они еще тут! Ниче, детонька, молчи и улыбайся. И не говори обо мне.
Подмигнула, закрыла глаза. Под бок немедленно пристроился бешеного вида рыжий кот, больше похожий на дикого зверя, чем на домашнего питомца. Бабушка засопела, начала подхрапывать. Кот замурлыкал, негромко.
Соня задернула занавеску и оглянулась. На столе все было готово к приему семьи, которая ввалилась в дом через мгновение. За плечами родни плыло виноватое Васино лицо. Соня поняла, что совсем не сердится на любимого. Ну сглупил, бывает. Явно не со зла.
Будущая свекровь плотно сжала губы. В наступившей тишине осмотрела стол, не спеша подошла, попробовала суп, кашу. Кивнула. Мол, можно есть.
- Садитесь, гости дорогие. Попробуем, чем нас сноха травить будет.
Все смеялись. Из ниоткуда появилась брага. Лица людей перестали казаться злыми и опасными. Вася наконец вырвался из рук родных. Сел рядом с Соней, обнял. От него немного пахло алкоголем, а в глазах вместо смущения и печали читался огромный вопрос.
Такого стола он явно не ждал. Был уверен, что Соня в лучшем случае с кашей справится. И недоумевал. Чего еще я не знаю о тебе, радость моя? Соня следовала то ли совету, то ли приказу старушки: молчала и улыбалась.
На обратном пути к автобусу шли медленно, Вася тащил сумку с гостинцами, Соне нести тяжелое не дал.
А уже в городе, когда провожал до дома, спросил в подъезде. Не сердится ли Соня? Она привстала на цыпочки. Поцеловала не в губы, в лоб. И ответила абсолютно честно.
- Ни капельки.
Про тайную помощь она никому не рассказывала. Васина прабабушка уже лет десять как числилась совершенно выжившей из ума. И умерла меньше чем через месяц после визита будущей невестки. Больше они никогда не виделись.
Как вы думаете, с кем вся деревня здоровается почтительно с поклонами и глубоким уважением? Некоторые даже кланяются? Верно, Сонина мама умела и умеет внушить трепет. Пробирает даже механизаторов.
Свекр со свекровью, когда она на месяц или два приезжала с внуками на свежий воздух летом - ходили у нее по струнке. Отлились кошкам мышкины слезки.
Замужем Соня была и есть счастлива. Диссертации написала себе, Васе. Потом и сыну с дочкой с учебой и наукой помогла.
Сейчас заведует отделением. Вася работает главным врачом. У него обнаружилась деловая хватка. Бывали у наших героев и трудные времена. Не будем врать. Но Соня сама себе шептала.
- Ниче, девонька, ты справишься.
И все налаживалось.
  Авторы: Наталя Шумак & Татьяна Чернецкая

Дневник Розы (8)

26 мая. Привет, дневник.

Хочу поделиться одной историей и немного пофилософствовать.

На работе у коллеги трагедия: ушёл муж.

Уже три месяца назад ушёл, а она только сейчас смогла на эту тему говорить, всё думала, что вернётся. Не вернулся. Ей за сорок, ребёнок взрослый. Говорит, что даже мыслей таких никогда не было, ну, что муж уйдет к другой женщине. Ведь одет, обут, накормлен, что ему ещё надо? И кому он вообще нужен? Лысый, с пузиком, храпит, супом на рубашку капает, а когда смеётся, подхрюкивает - кто на такого позарится. А вот, позарились! И теперь коллега плачет и признается, что недооценивала мужа, когда рядом был, доброго слова он от неё не слышал. Холодна с ним была. Никуда не денется, и так сойдёт, так она считала. И принимала за должное его знаки внимания и заботу, без благодарности в ответ. Осознала. Попросила мужа о встрече, покаялась, сказала, что ходит на кулинарные курсы, будет теперь лучше готовить. У неё вот солянка уже неплохо получается. А он в ответ: обратно не вернусь и причём тут солянка. Сказал, что хочет дожить свою жизнь в тепле. Не в том тепле, которое от батареи, а когда от взгляда тепло, от улыбки, от вопросов: как прошёл день? устал? как себя чувствуешь? хочешь чаю? Когда тепло от рук, заботливо поправляющих воротник пальто или когда под одним пледом вдвоём у телевизора. Или когда вечером идёшь домой, смотришь на свои окна, а тебе оттуда ладошкой машут, ждут. И от того, что в сердце так тепло и хорошо, хочется тоже в ответ делать прекрасное и на руках носить. Оказывается вот как может быть.

Коллега теперь понимает, что муж был замечательным: терпеливый, хороший, добрый и даже симпатичный. И вот кто-то всё вот это разглядел и полюбил, а пузико и лысину не заметил. Глеб назвал эту ситуацию обесцениванием человека. На мой вопрос, как можно этого избежать, ответил кратко: помнить, что жизнь конечна. Лаконично.

Что тут скажешь? А я скажу: может быть и по-другому. Как у Агнес.

Сегодня выходной, пасмурное, дождливое утро. На столе фрукты, сыр, кусок вчерашнего шоколадного пирога. Я намазываю на хлеб ароматное, зелёное маслом с кервелем, Агнес варит свой волшебный кофе, разливает по чашкам и говорит о любви. Когда она рассказывает о своём муже, то становится ещё прекраснее: глаза сияют, губы трогает лёгкая улыбка и сама прямо светится. Рассказывает с бесконечным уважением, бережно трогая воспоминания своими тёплыми словами. Они не чертили друг другу границ, не ставили условий, не клялись в верности, просто всегда держались за руки, все 25 лет, до последнего его вздоха. И разговаривали. Говорили обо всём на свете: о еде, о чувствах, о своём отношении к любым событиям, о том, какое это счастье просто быть рядом.

Про руки - это, конечно, образно, им приходилось расставаться, в конце концов, надо же и на работу ходить, но при встрече муж всегда брал её руки в свои и целовал пальчики. Так бывает. Я думаю, это здорово и приятно, если кто-то держит тебя за руку во время житейских невзгод, потрясений и даже когда всё хорошо.

Но есть один секрет, говорит Агнес, его открыла мне твоя бабушка. Для того, чтобы делиться своими чувствами: любовью, заботой, вниманием, ты должна сначала полюбить себя. Это не всегда легко - относиться к себе бережно, слышать свои желания и не блокировать их в угоду окружающим. Позаботиться о себе, чтобы потом заботиться о близких. И всегда мечтать о лучшем.

Почему же мы начинаем ценить то, что у нас есть, только тогда, когда появляется страх всё потерять?

Из всего вышеизложенного можно сделать кое-какие выводы.

1. Не забывать о быстротечности жизни и ценить каждое мгновение. 

2. Про любовь. На эту тему могу ответить словами Э. М. Ремарка: хорошо может быть с очень многими людьми, но любишь лишь того, без которого тебе плохо.

3. Человеку необходимы непреходящие ценности. Зачем? Я думаю, чтобы ответить самому себе на вопросы: для чего я живу, и что в этой жизни главное. Они, эти самые непреходящие, у каждого свои, у кого-то сложные, у кого-то простые: честность, верность, преданность или чашка душистого чая, пение птиц в лесу, кваканье лягушек в пруду (да, вот так банально), звёздное небо, погладить кота, варить варенье, любимая книга, запахи хвойного леса или яблок в саду. Всё то, что делает нас мягче и счастливее, то, ради чего поднимаешься утром и начинаешь день.

Глафира умела жить с удовольствием, относилась ко всему с неподдельным восторгом, восхищалась приятными мелочами. Могла, узнав или увидеть что-то интересное, громко воскликнуть: ох..ть! Я более сдержанный человек, матом не восторгаюсь, но когда мне хорошо, замечаю и даже, иногда, говорю себе: здорово, ради этого стоит жить!

До встречи, дневник.

Автор: Gansefedern.

-​​ Мина Борисовна, доброе утро. Как сегодня ваше ничего?
- Как обычно. Депресуха замучала.
- Что я имею вам сказать за жизнь. Конечно за свою, про вашу я знаю мало, а про мою вам будет интересно, я так чувствую. Так вот. Када моя доця варит мне утром овсяную кашу — она добавляет туда кусочек сливочного масла, так когда-то я варила для неё.
Мой муж знает, шо утром я пью чашечку кофе с ложкой сахара и чуток молока. Мой сын знает, шо за обедом я выпиваю бокал красного сухого вина, для аппетита, а на ужин рюмочку коньяка с лимоном для лучшего сна. Можно заменить виски, если коньяк я весь выпила. Так вот. Когда -то я крутилась вокруг них, сейчас я себя немного плохо чувствую и поэтому они крутятся вокруг меня. Но я вот смотрю на вас и удивляюсь.
А и де пропала ваша походка от бедра, которая сводила с ума курсантов Морской Академии ? А и де исчез этот взгляд сумасшедших глаз, от которого срывало башню у таможенных брокеров? А и де пропал этот счастливый смех, от которого текли слюни и портовых грузчиков. А? А знаете почему? А я вам скажу. Потому что первым у вас пропал, извините, маникюр. Старость наступает не с возрастом, старость наступает, когда у женщины пропадает маникюр.
Так вот. Дорогая моя, я вам даю три дня, один это уже сегодня. Завтра мы не встретимся, потому что завтра маникюр у меня. А вот послезавтра я вас жду на этом месте. Мина Борисовна, маникюр делают не для кого-то, его делают для себя.
Если раньше вы сводили с ума курсантов, то сейчас надо переключаться на седых капитанов. Ко мне послезавтра приезжает мой двоюродный брат, кстати капитан дальнего плавания. Нет, он далеко уже не ходит по морям-океанам, токо в булочную и на базар.
Так вот. Я вас таки жду. А хотите глоточек коньяка, для храбрости? Мне сын всегда ложит флякончик. Он знает, шо днём я коньяк не пью, но всегда говорит, шо "вдруг человек случится, а выпить и нету". Ну как? После коньячка?
Полегчало. Вот видите. А вот и мой сынуля за мной пришел. Мина Борисовна, не забудьте..., а то будете чокаться с моим братом, та на руках нет маникюра....   комильфо.... До послезавтра.
   Марина Гарник