Ядовитые слова.

Женщине исполнилось семьдесят лет. Юбилей! К этому дню купила ткань и заказала платье. Очень красивое, изящное. И к нему по интернету сережки серебряные.
Надела, посмотрела, увидела, что помолодела. Все-таки нельзя без обновок жить. Они настроение поднимают.
Затем принялась готовить, чтобы гостей вкусненьким покормить. Должны приехать сестры. А ещё брат привезет старенькую маму. Ей скоро сто лет исполнится.
Стол сверкал праздничной посудой. И еда сама в рот просилась. Гости приехали. Мать-старушку посадили на самое почетное место. Она посидит немножко, а когда устанет, то в соседней комнате полежит.
Именинница переоделась в новое платье. И сережки надела. Пришла к гостям. И они ахнули. Приятно было, что оценили. Очень приятно.

Подняли первую. Затем вторую. И одна из сестер вдруг сказала: «Ты меня удивила. В семьдесят лет платье заказывать. И сережки. Тебе зачем? Куда наряжаться-то? Дома сидишь. Не работаешь, по театрам не ходишь. У тебя же полно старых платьев, красивых. Донашивать нужно».
Другие сестры головами закивали. И начали рассказывать, что у них все шкафы одеждой забиты. Носить не сносить.
И почему-то новое платье как будто давить стало. Тесным сделалось. И сережки потяжелели. И на душе – пусто.
Сидела с каменным лицом. Разговаривать не хотелось. И кусок в рот не лез.

Столетняя бабушка вдруг говорить начала. Все сразу замолчали. Ее мать тоже до ста лет дожила. И отец тоже. Долгожители. И когда матери девяносто стукнуло, отец пошел в магазин и купил шаль бордового цвета.
Когда за стол сели, он вынул подарок из сумки и жене вручил. Вернее, на ее плечи накинул эту самую шаль. Мать счастливая сидела, и новую шаль старыми руками гладила. Девяносто лет!
Главное – это душа. Не мы для вещей, а вещи для нас: «Забыли, что ли»!
Мудро так сказала. И к дочери обратилась, которая про платье не то сказала: «А тебе вот что скажу. Язык свой придержи. Не сори словами». Встала и пошла в другую комнату полежать. Устала она.

Сидели молча. Почему-то за столом грустно стало. Сестра, что «словами сорила», все-таки извинилась. Но легче от этого не сделалось.
Так, о чем-то говорили, но не смеялись. Искренности не было, душевности не было. Потому что слова ядовитыми оказались.

И тут пришли племянница с мужем. Весело поздоровались со всеми, именинницу поздравили. Муж племянницы подошел, встал на одно колено, подарил букет роз. И пропел какую-то фразу из старинного романса.
А племянница открыла меленькую коробочку. В ней бусы из речного жемчуга. Где она нашла? И своими руками тётке на шею надела. Потащила за руку к зеркалу. Обняла, захлопала руками, рассмеялась.
Всё! Не было больше ядовитой атмосферы. На всех лицах – радость. Причем настоящая, искренняя. И полилась беседа. И хотелось смотреть на всех, и есть вкусную еду, и любоваться женщиной, которой исполнилось всего семьдесят лет. Жить да радоваться.

Георгий Жаркой

ПОНЕДЕЛЬНИК.
Нашла ножницы. Подстригла всех кукол налысо. И трех мишек. Зайцу отрезала хвост и уши.  Вырезала в шторах снежинки. Устала. Эх, где мои два годика, могла 24 часа в сутки квартиру крушить. Старею.
Вторник.
Сперла со стола воспиталки в детсаду ножницы. Во время сончаса подстригла всем челки, кроме Людки. Терпеть не могу Людку, пусть страшная ходит.
Среда.
Папа орал, мама орала, бабушка орала на них, дедушка ржал до икоты. Сами виноваты, воспитывать надо нормально.
Подравняла деду усы, пока он дремал перед теликом. Правда, с одной стороны почти напрочь состригла, а не надо было так храпеть, ребенок и так нервный уже.
Четверг.
Прямо на детской площадке подручными средствами выстригла висок какому-то младшему брату. И брови с ресницами. Брат был счастлив.
Жалко, что у меня нет брата. Отобрали чужого мальчика, отобрали подручные средства. Мама орала, папа орал, бабушка орала на них, дедушка второй день ржет, глядя в зеркало.
Пятница.
С меня не спускают глаз ни на минуту. Дождалась пока утром на меня наденут комбез, сказала, что хочу какать. Вышла из туалета бритая налысо. Мама вместо такси заказала ящик вина, папа на ночь надел на купальную шапочку ушанку, обмотал голову скотчем, спрятал все ножницы, заколотил дверь спальни, но утром все равно проснулся лысым. Хе-хе-хе, спасибо деду спецназовцу.
Суббота.
Дома все лысые и орут. Дед ржет не замолкая, переживаю за него. Взяли за руки и за ноги, затащили в такси, повезли
к детскому психологу. Успела немножко почикать дядю таксиста. Психолог зачем-то попросила нарисовать фломастерами мою семью, но я просто нарисовала ей новую прическу. Прямо на психологе.
Воскресенье.
Мне купили новых кукол и мишек. Купили парикмахерский набор и парики. Моя лысая прекрасная семья, люблю вас! Отстригла деду второй ус. Прости, дед, это рефлексы, как у спецназа.
Зоя Арефьева

КАК ЛЕНА СХОДИЛА К ПСИХОЛОГУ
Мы все очень любим нашу Лену. Дружим со студенческих лет. Не просто любим – втайне еще и жалеем. Она всегда была чуть рассеянной, всегда была очень беззащитной, от чего у нее всю жизнь проблемы на работе.
Начальница ей хамила каждый день и грозила увольнением. Но даже это не самое главное. Она прожила с мужем 18 лет, дочка уже почти взрослая, поселилась отдельно. Вдруг Лена почувствовала, что у мужа «кто-то есть». Он стал являться поздно, не отвечает на звонки, шлет только смс «занят», на вопросы реагирует нервно: «Ну что ты пристала? Иди уже спать!».
Лена закрывалась в ванной и плакала. Она чувствовала, что стала никому не нужна. Однажды наплакалась, решила перед сном намазать лицо кремом – это оказалась зубная паста. «Вот и маразм начался заодно», – сказала она нам.
Мы дружно уверяли, что все мы со странностями, что она себе придумывает черт знает что, что ее Юра – хороший и верный муж.
Но мы понимали, что Ленку надо спасать, что она в хандре. К тому же кое-кто из нашей компании случайно увидел в кафе вечером Юру – он был с девушкой. Конечно, Лене об этом мы не сказали.
Мы решили найти ей хорошего психолога, Лене надо было поправить самооценку, заставить поверить в себя, научиться не переживать из-за любой фигни. Да, женщине в сорок это не так легко, но можно.
Психолога мы нашли, одного из лучших специалистов по депрессиям. Он был готов даже провести две встречи с Леной бесплатно (мы тоже оказали ему кое-какие услуги по ремонту машины). И отправили Лену к нему, в медицинский центр.
Дальше случилось удивительное. Мы до сих пор считаем это маленьким чудом.
Лена пришла вовремя, постучалась. «Входите!» – ответили ей. За столом в комнате сидел лысый мужчина в больших очках. У него был легкий акцент – то ли грузинский, то ли армянский.
– Вы что-то хотели? – спросил он.
– С вами мой друг говорил… Который ремонт машины делал.
– А! Прекрасно. Садитесь, рассказывайте! Какие проблемы?
– Мне кажется, у меня депрессия…
– Что? – мужчина поднял очки, наклонил голову. – Э, какая депрессия у такой красивой женщины?
Лена улыбнулась:
– Спасибо… Но вот на работе у меня тяжелая атмосфера… Начальница меня унижает…
– Что?! – Психолог даже приподнялся. – Вас? Ну-ка рассказывайте! Нет, погодите, хотите чуть коньяку, а? Расширить сосуды, ну и расслабиться, а?
Лена не отказалась. И потом рассказала психологу о проблемах с начальницей. Психолог стукнул большой ладонью по столу:
– Тут есть один проверенный рецепт. Если она еще раз что-то вякнет – вы ей сходу: «Заткнитесь и не смейте со мной так разговаривать!»
– Но разве так можно? – удивилась Лена. – Это по-научному?
– Я называю это шоковой терапией, отличный метод. А если она не угомонится – возьмите крем в баллончике и выдавите ей прямо в лицо. Ну знаете – продается такой – для тортов всяких?
– Но меня же сразу уволят!
– И пусть! Но вы уйдете победительницей. Понимаете?
– Да! – радостно ответила Лена. – Точно!
Затем она поведала о муже. Психолог махнул рукой:
– Ну может, он и нашел какую вертихвостку, бывает. Ну а вы тоже хороши – сидите дома с унылым лицом, кому это понравится? Слушайте, наденьте с утра лучшее платье, накрасьтесь поярче…
– Зачем?
– Э, вы женщина или кто? Вы когда ярко красились последний раз?
– Не помню… Не было повода.
– А зачем повод? Для себя. И тоже приходите вечером поздно. Лучше ночью.
– Юра будет волноваться…
– Отлично! Это и надо. Пусть волнуется! Вы уже наволновались, теперь его очередь.
– Он будет звонить…
– Не отвечайте! Напишите смс – «буду поздно». И всё!
– А он начнет расспрашивать…
– Да просто смейтесь в ответ. Вы смеяться умеете? Так – беззаботно, как в юности?
– Наверно уже нет.
– Сейчас будем репетировать. Вон зеркало, вставайте перед ним. Да у вас и фигура хорошая, как я погляжу. Ох, не был бы я женат…
Психолог изобразил руками что-то вроде лезгинки.
И тут Ленка засмеялась. Открыто, легко, свободно. Она почувствовала, что ей хорошо, что все проблемы – ерунда, что впереди еще много лет жизни, что она крутая и сильная.
После смехового тренинга психолог сказал, чтобы Лена явилась через неделю, галантно поцеловал руку.
На следующий день она надела лучшее платье, накрасила губы алой помадой, а глаза подвела так, будто ей на вечеринку. Муж спросил: «Ты куда такая? У вас корпоратив?». Лена ответила небрежно:
«Вроде того…» И быстро ушла. Сегодня она чувствовала себя в роли спецагента. И ей нравилась эта роль.
На работе женщины онемели, когда увидели Лену. Решили, что у нее день рождения, о котором все забыли. «Нет! – ответила Лена. – Я просто встретила нужного человека».
И тут появилась начальница: «Это еще что за карнавал? Идите умойтесь и быстро пришлите мне счета-фактуры. Что вы стоите? Быстро, я сказала!».
Лена взглянула начальнице прямо в лицо и сказала: «Заткнитесь и не смейте так со мной разговаривать!». Все затихли. Начальница приблизилась к Лене: «Чё? Обалдела совсем? Я уволю тебя!»
Лена быстро запустила руку в сумку – и это был такой лихой жест, что все решили: она вытащит огромный ствол. Но Лена достала из сумки баллончик, нажала на белую кнопочку. Начальница опешила настолько, что стояла, не шелохнувшись, пока ее лицо превращалось в тортик.
Начальница закрылась в кабинете на целый день, а вечером позвала Лену: «А вы крутая, Елена Ивановна. Прям тихий омут с чертями. Нет, я не буду вас увольнять. Вы нашли нестандартное решение, и я тоже нашла. Я выпишу вам премию».
Домой Лена явилась в час ночи. До этого она сидела у меня дома, мы пили чай и веселились. Давно я не видел Ленку такой, со студенческих лет. Ей звонил Юра, но она сбрасывала звонки. «Психолог так велел», – объясняла Лена.
Через пару дней Юра приехал к ней на работу. Позвал в ресторан. Там долго извинялся, говорил, что был неправ, что недооценивал Лену, что она для него – всё, ну и так далее. Потом они ехали на такси и целовались на заднем сиденье, как в юности.
В назначенный день Лена явилась к психологу. Она вдруг разглядела табличку на двери: «Завхоз». В прошлый раз Лена не обратила внимания на нее, ей было не до табличек. Лена быстро заглянула внутрь – там сидел все тот же лысый мужчина в больших очках. Улыбнулся Лене:
– О, как я рад, заходите!
– Так вы не психолог?
– Нет, дорогая, совсем не психолог. Психолог этажом выше. Просто вы были такая несчастная, мне захотелось помочь хоть чуть-чуть.
Лена захохотала:
– Иногда быть рассеянной очень полезно!
Алексей Беляков

-ГрЫша, ты глянь кого там привёл твой шлымазл!
- Таки этот шлымазл, между прочим, и твой сын!
- Нет, я тебя умоляю…. Когда он вытворяет такое, так он вылитый ты!
Во двор входил рослый Борик, студент-математик, а за руку он вёл
тонюсенькую и прозрачную девушку, в очках и с челкой до самых глаз.
Девушка оленёнок, с огромными шоколадными глазами крепко держалась за
большую Боренькину руку.
- Не, ты глянь как ухватилась… Оно ж и понятно, ветер подует и Это
унесёт на раз! Ни формы спереди, ни богатства сзади….
- Папа -мама, познакомьтесь, это Регина….
- Ой, детонька, и где ж тебя так рОстили?!
- Здрасьте, тетя Галя и дядя Гриша.
И не переживайте ви так за мой тухес, может я таки могу принести нахес?!….
Гостья подбоченилась и приняла боевую стойку. Сразу было видно, что к
подобным перепалкам она привычна, и даже получает от них удовольствие.
Боже упаси, она нисколечко не хамила, она весело взирала на
Боренькиных родителей из-под длинной челки.
- Не, ты глянь, она ещё и языкастая… - Недоверчиво и уважительно
пропела Галя. И уже тихо и себе под нос - Ну слава богу, дождалась.
- Ну заходи до двору, а шо, може ты ещё и готовить умеешь?
- Так руки вроде ж есть…. - Будущая невестка уже закатывала рукава и
основательно усаживалась у тазика с картошкой. Счастливый Боря сиял,
как тот медный самовар, что уже третий год стоял в окне у тети Песи.
Он был обсолютно уверен, что Реночка очень понравится родителям. И он
таки не ошибся.
Регина родилась в холодных краях. И детство у неё было тяжелое и очень
голодное. Репрессированные родители прибыли туда не по своей воле, но
Одессу они привезли в себе. Юмор и неповторимый колорит Реночкины
родители гордо хранили , как красноармеец пролетарское красное знамя.
Изможденные и, казалось бы, выброшенные из общей жизни люди создавали
жизнь там, где находились сами. Они просто не умели и жить и говорить
по-другому. У них отняли все, и даже их честное имя, но юмор и тонкий
ум отнять у них было невозможно. До самой последней минуты они
оставались ироничными и светлыми людьми. Вернуться же в любимый город
смогла только их девочка.
- Я дико извиняюсь, но хочется спросить - шо мы будем всю эту
картошечку жарить?! Или может все-таки сварим?!
Регина споро очищала второе ведро картошки.
-Не, ну если ви думаете, шо у нас тут кушают на ужин одну картошку,
так это ви сильно ошибаетесь… - подал голос счастливый отец шлимазла
Бори. Он давно уже наблюдал, стоя за спиной гостьи, как она
молниеносно снимала с крупных базарных картофелин тонкую стружку и
аккуратно складывала всю эту красоту в тазик с чистой водой. Гриша
подмигивал жене, довольно покрякивал и подкладывал Регине все новые
картошки, до того ему нравилось смотреть на ее ловкие пальцы.
- Оно может, конечно, вы и правы, и кушают тут что-то ещё, - Регина
сдула мешавшую челку - но судя по количеству, ужинать будет вся улица.
Или я ошибаюсь?!
Она озорно подмигнула Грише через плечо.
- Ой, шо там осталось от той улицы, видели бы вы нас до войны… Какие были люди!
Молодежь подняла головы и огляделась по сторонам.
Это был очень старый одесский двор. Высоко в небе плескалось
бескрайнее чистое небо, его расчерчивали на острые треугольники
беспокойные белые голуби. Кружевные переходы веранд и лестниц
подпирали старые комнаты. Галлереи разношерстных пристроек делали двор
похожим на настоящий Вавилон. Окна и двери были открыты свежему
воздуху да и людскому взору, из некоторых парусами пузырились чистые
тюлевые занавески. Тазы, детские санки на зиму, патефон, горшки и
коляски - вся эта рухлядь украшала веранды и стены, рассказывая
удивительные бесконечные истории этого двора. Жизнь сообща. Жизнь
нараспашку.
- Тетя Песя, перестаньте мучать кошку, она умрет от вашей любви
раньше, чем успеет состариться!
- Дядя Иржик, шо там у нас с часами?! Ми их когда-нибудь починим или
станем держать на стене для красоты?!
- Нет, ну нельзя же так издеваться над людЯми….Феня Адольфовна, ваши
котлеты пахнут и уже совершенно не можно дышать! Мы ж тут
захлебываемся слюнями….
- Мая, пока ты доваришь своё сатЭ, наступит уже зима, а кушать надо сегодня!….
Дородная и красивая Галя, как настоящий капитан на шхуне, командовала
всем двором. Ее острый намётанный глаз не пропускал ни малейшей
детали, она, как минёр на поле, беспрестанно держала всех обитателей в
поле зрения. Одной рукой она жарила свежую плотву, которую Гриша добыл
на Привозе, другой мешала борщ в огроменной кастрюле, больше похожей
на выворку . Некоторые ей отвечали, нежно орали подколки и прибаутки в
ответ, а многие просто любовно улыбались.
К ужину начиналось настоящее театральное действо. Из всех комнат,
углов и проходов вниз стекались люди. Они чинно рассаживались за
огромным столом, его соорудили прямо посреди двора. Двойной же
праздник, во первых Шаббат - встреча субботы, и во-вторых Галин Боря
привёл таки на показать свою кралю. А это, знаете ли, происходит не
каждый день. Соседи спускались со своей снедью и тарелками, вынося из
домов все самое лучшее, и каждый нёс с собой дополнительные стулья.
Люди сидели очень странно, как бы все вместе, но между ними, здесь и
там, злыми проплешинами, оставались пустые места. Регина прижалась к
Борису и молча наблюдала этот ритуал.
- А почему так сидят?! Это ж столько людей ещё должны прийти? -
округлила и без того огромные глаза гостья.
- А тут, Региночка, должны быть ещё люди… Но их почему-то нету….
Совсем. - Гриша странно смотрел вбок, глаза его наполнились слезами.
Он родился и вырос в этом дворе, здесь гонял голубей и здесь впервые
закурил. Его нянчила тетя Ева, Давид Моисеевич пытался обучить музыке,
а доктора Бирштейны кормили манной кашей на базарном молоке.
Ривку и Лазаря Бирштейн повесили за помощь подпольщикам на большой
площади в самые первые дни. Рядом с Галей и Гришей, по левую руку на
пустом месте за столом сиротливо жались друг к другу старые венские
стулья из их приемной.
Тетя Песя, по-прежнему прямо глядя перед собой и чуть улыбаясь, мерно
качала головой и гладила рыжую кошку. Всю ее семью румыны расстреляли
и сбросили в ров. А сама Песя пряталась в лесу, ее посылали менять
продукты. И грузовики и расстрелы она видела своими глазами. И горящие
амбары с людьми. Впав в ступор после всех ужасов, она пешком пошла в
город, в свой родной двор, не понимая, что именно оттуда немцы их и
забрали. Галя нашла ее по дороге, как и нескольких других, долго
прятала в подвалах доходного дома у Оперного театра. Рядом с тетей
Песей у стола были аккуратно расставлены пустые табуреты.
Здоровенный Веня, в вечной тельняшке, вернулся с войны с тяжелой
контузией. Его вынесла на руках санитарка Маечка, она же его и
выходила. Он привёз ее в Одессу, знакомить с многочисленной роднёй. Но
дома их уже никто не ждал. Всю его семью расстреляли.
Троих маленьких братиков, сестру с детишками, маму и бабушку.
Расстреляли и дедушку Давида Моисеевича, профессора музыки. Он наивно
пытался разговаривать с немцами, убеждал пощадить женщин и детей.
Напоминал им, что они великая гуманная нация Бетховена и Вагнера.
Зондеркоманда - очумевшие от крови полупьяные эссесовцы ржали в голос
и фотографировали чокнутого профессора. Распрямив больные плечи и
гордо подняв голову он стоял на краю рва, подслеповато щурился на
солнце и что-то шептал на идиш своему великому Б-гу.
Рядом с Веней и Маечкой, в торце стола, на почетном месте в потертом
плюшевом кресле лежала одинокая нежная скрипка .
Галя всегда была самой сильной и яркой в их дворе. Да и на всей улице.
Злые языки болтали, что ее мать во время погромов ссильничал пьяный
казак. Богатая родня прогнала Соню, принесшую в подоле горлатую
крупную девочку. А тетя Ева приняла, и пустила в свою комнату, и
помогла поставить на ноги и выучить шуструю малышку. Была она
наполовину казачкой или нет, а только росла огонь, а не девка.
И тетю Еву, и Сонечку, Галину маму, и невероятно красивую Фаню,
молодую жену Иржика, их всех закопали во рву. Дядя Иржик в фартуке
часовых дел мастера молча утирал глаза платочком. Рядом с ним стоял
пустой ярко синий стул его любимой Фани.
Галю убили и закопали тоже. Но только она не умерла, а очень долго
выбиралась из груды тел. Это дедушка Давид спас ее. Падая, он прикрыл
девушку своим старческим телом, увлёк за собой, обманывая смерть.
Выбравшись из общей могилы, Галя долго ползла, потом брела,
пробиралась, возвращалась домой. По чердакам и подвалам у неё были
спрятаны соседи. Старики и дети. И некому было позаботиться о них на
всем белом свете. Ей надо было выжить, во что бы то ни стало. И она
жила.
Галя переправляла людей в лес, доставала лекарства, ходила по хуторам
обменивать еду. Разбрасывала листовки и таскала воду в катакомбы.
Бесстрашную подпольщицу немцы поймали, хуторяне выдали ее румынам за
три мешка отборного зерна. Гриша с партизанами отбил ее и других
подпольщиков, вынес на руках полумертвую. Выходил, вылечил, а уж после
войны женился. Они оба вернулись в свой осиротевший двор, вернулись
жить, собирая по крупицам то, что осталось от их жизни. И даже родили
Бореньку. И навсегда сохранили память о войне, но вот сломленными их
назвать было никак нельзя.
И частенько поздним вечером, завидев басоту в подворотне, Галя по
дороге домой громогласно выдавала своё знаменитое:
- И если ви собираетесь мене жомкнуть и заземлить - так даже и не
начинайте думать!!! Тут многие и до вас сильно старались, так их уже
совсем нету, а я все-таки ещё есть. И даже неплохо сохранилась….
В старом одесском дворе стоял длинный стол, вокруг него сидели
искалеченные войной люди и рядом с каждым из них стояли пустые стулья,
а на столе приборы.
Девочка-оленёнок Реночка плакала навзрыд, кулачками размазывая горькие
слёзы. Боря, гений математики и радость папы и мамы, ее обнимал,
гладил, и баюкал, как маленькую, сам при этом хмуря соболиные брови и
подозрительно тянул носом.
Шумела листва.
Галя с Гришей сплетали под столом натруженные мозолистые руки.
Откинувшись на спинку своего высокого стула, Галя улыбалась. Ей было
совершенно понятно, что наконец-то ей есть кому передать своих
домочадцев и свой двор. Эта тоненькая девочка, хоть и родилась в
сибирских сугробах, но была настоящей одесситкой. С железным
характером, острым языком и горячим сердцем. Она подхватит ее факел, и
родит будущих детей, и никому не даст в обиду ее Борика. И снова на
бульваре зацветут каштаны, голуби взмоют в небо под лихой свист
вихрастых хлопцев, а во дворе добрые соседи станут накрывать общие
столы.
- Тю, та я не пОняла, а шо мы тут расселись, как на похоронах?! У нас
суббота или как?! И ребёнка вон мне расстроили, и риба уже вся
холодная!
Гриша, Иржик, Венечка, наливайте нам ле-Хайм, мы будем пить За жизнь!!!
Алена Баскин

НИКОГДА НЕ ПОЗДНО. НИКОГДА НЕ РАНО.
Женщины дружили еще со студенческой скамьи. Вместе учились в кулинарном училище и «стреляли» друг у дружки брючные костюмы. Перерисовывали из журнала Burda модели, постигая азы комбинаторности. Охотились за очками-авиаторами. Конспектировали технологию приготовления цыпленка табака и горохового супа, расставляя на полях восклицательные знаки. «В бульон, сваренный на свиных ребрышках, положить замоченный горох и 1−2 чайных ложки сахара для взрыва вкуса».
Гадали на ветке вишни и держали друг за дружку пальцы в чернилах во время сдачи экзаменов.
На последнем курсе обе вышли замуж и завертелось: распашонки, молочные кухни, ясли, работа в столовых, школьные линейки и пионерские лагеря. Переезды, поиск мастеров-плиточников и приготовление птичьего молока. Зима, лето, две зимы подряд. Солнце, косохлёст, листопад. Школьный вальс, вальс Мендельсона, дрожащий голос в телефонной трубке: «Мама, ты стала бабушкой». Затем в их домах стало чуть тише, дети переехали и начали воспитывать своих детей.
Подруги вышли на пенсию.
Сменили очки, обои, стрижки. Освоили мишек «Барни» и шоколадное печенье а-ля Oreo.
В тот год случилось непоправимое. Их мужья ушли, не оставив ни обратного адреса, ни записки, ни надежды на еще одну встречу. Один не проснулся, хотя с самого утра планировал стеклить балкон, второй простудился на рыбалке, распутывая леску в зябкой сентябрьской воде и умер на следующий день.
Первое время женщины, встречаясь на кладбище, кивали и тихо плакали, уткнувшись каждая в свое горе. Затем, когда боль чуть поутихла, стали разговаривать. Сперва о том, что лучше посадить на могилках: барвинок или анютины глазки.
Затем о проделках внуков и ноющих суставах.
В один из таких дней Макаровна насухо вытерла глаза и предложила создать свое дело. К примеру, организовать кафе. Подруга недоверчиво подсчитала на пальцах не то годы, не то сбережения и выдала резюме, что уже поздно. Макаровна отмахнулась, подумаешь, шестьдесят. Достала тетрадку и быстро набросала меню.
Они открылись через два месяца, и народ повалил толпами. Слух об их борще, пельменях и окрошке распространился молниеносно. Да и цены, смешно сказать, гороховый суп — восемнадцать гривен, вареники — двадцать, жаркое — тридцать пять.
Через шесть лет подруги выкупили помещение. Через семь приобрели авто, получили права и отправились в путешествие. Побывали в Париже, Риме, Будапеште. Объездили Румынию и Болгарию. Попробовали таратор, гювеч и кисело мляко. Мамалыгу, нарезанную суровой ниткой, и творожную запеканку «аливенч» без сахара и муки.
В этом году им исполняется семьдесят. Женщины уже придумали себе подарок. Отработают сезон, побросают в машину кеды с шортами и отправятся в путешествие по Греции. Ведь жизнь с приходом старости не заканчивается. Просто приобретает иное звучание, содержание и смысл.
Ирина Говорухина

Иду как-то домой с тренировки. И вижу в одной из улочек огромное дерево с шелковицей. Ветки прям до земли, а на них спелые, аж падают от малейшего ветерка, ягоды.
Я не выдержал. Пристроился, стою ветки обгладываю.
И тут идёт мимо добропорядочная  матрона со своим чадом. Ребёнок на меня посмотрел и сам потянулся к веткам. Мамаша как зашипит: «Ты с ума сошёл?? Они же грязные, сейчас мы пойдём в магазин, я тебе куплю, мы дома помоем и ты скушаешь. Никогда, слышишь, никогда не делай как этот дядя. Это же микробы, они могут тебя убить!!!»
Ребёнок вздохнул и с сожалением посмотрел на дядю, которого по версии мамы, страшные микробы уже должны были оттащить за ногу в овраг и там дожрать.
А дядя застыл, с ртом, набитым ягодами и листьями.
И пронеслось у меня перед глазами мое детство.
Просыпаешься, схватил хлеб, колбасу, нож. Мама кричит: "порежешься -убью". Херачишь себе по пальцу. С рукой за спиной, бочком, по стеночке, выбираешься на улицу. Пучка болтается на волоске. Приклеиваешь ее клеем ПВА, сверху подорожник. Главное, чтоб мама не узнала. Ибо прибьёт.
На улице Барсик. Жрешь бутерброд на двоих с ним. Кусь он, кусь ты, по-братски. Бутерброд падает. По закону подлости колбасой вниз. Но у нас же в детстве был ещё закон "быстро поднятое не считается упавшим". Отряхиваешь колбасу, продолжаешь трапезу с Барсиком.
Поскакал к своим дружбанам. Играли в войнушки. Тебя подбили из рогатки. Раз 15. Ну живучий оказался, чего уж. Сидишь, облепился подорожником.
Сделали из резины тарзанку. Ты самый смелый, тебя запулили дальше всех. Приземляешься лицом об лавку. Ломаешь нос, разбиваешь губы, надщербливаешь зуб. Кровь хлещет фонтаном. Пихаешь в ноздри подорожник. Главное, чтоб мама не узнала. Убьёт.
Сделали деду с сестрой "потолок". Это когда человек спит, ты натягиваешь над ним простынь и орешь "потолок падает!". Сидели три дня на липе. Пытались есть кору. Дед ходил внизу с палкой, бубнел "эх, дробовичек бы хороший сейчас".
Погнали на ставок. По трое на одном велосипеде. Кому-то ногу цепью зажевало, кто-то через руль кувыркнулся. До точки назначения добрались не все. Боевые потери. По пути наворовали огурцов, помидоров и арбузов с колхозного поля. Главное, дома в огороде у каждого свои арбузы. Но трофейные же вкуснее.
На ставке херачишь арбуз об колено или об камень. Жрешь без ножа и вилки. Сидишь довольный, липкий, весь в арбузных семечках. Мухи у тебя на затылке арбузный сок облизывают.
Поспорил с пацанами, что переплывешь ставок. Ну а что , ты ж уже три дня как плаваешь! Спас мужик на лодке. Сидишь, отплёвываешь ил и лягушек, молишься, чтоб маме не сказали. Мама утопит нахер.
Обсохли, сварганили костёр. Напуляли туда патронов и шифера. Схоронились в овраге. После «обстрела» выползли по пластунски, то есть пузом по земле. Враг не дремлет, жопу поднимешь - завалят.
Накидали картошки в костёр. Сожрали вместе с лушпайками и головешками.
Ночью пошли обносить соседскую черешню. Сосед спустил собаку. Собака погрызла жопы и пятки. Опять же, здравствуй, подорожник, давно не виделись.
Бабушка гнала домой и лупила палкой по хребту. Ты думал - фиг с ним, маме только не говори. Мама прибьёт.
Короче, нам в детстве никакие микробы были не страшны.
Это микробы нас боялись.
А мы боялись только маму.
Ибо мама прибьёт.
© Максим Мельник

Легко отделался😀

В деpевне, на маcленицу, бабка налила деду 50 гpамм. Деду показалоcь мало и он начал клянчить еще. Бабка ни в какую. Тогда дед заявляет, что еcли она не нальет, то он повеcитcя в cаpае.

- ИДИ И ВЕШАЙCЯ, CТАPЫЙ ПPИДУPОК.

Pаccказ деда

Я зашел в cаpай, взял веpевку, пpивязал ее к бpючному pемню, пpопуcтил под pубаxой и cвеpxу надел фуфайку. Вcтал на табуpетку, пpивязал конец веpевки за балку и когда уcлышал бабкины шаги откинул табуpетку. Бабка забеcпокоилаcь куда я пpопал, заxодит в cаpай и начинает пpичитать. На шум пpибежала cоcедка, поcмотpела и cказала, что надо вызвать учаcткового. Бабка убежала.
Cоcедка, видя, что на полкаx лежит тушёнка, балык, cоленья, начинает вcе это cкладывать в мешок и на выxод.

Я ей вcлед: ВАPВАPА, CАЛО НА МЕCТО ПОЛОЖИ. Та падает в обмоpок и пpи этом ломает pуку. Пpиxодит учаcтковый и пpинимает pешение cнять тpуп. Поcтавил табуpет, вcтал на него и доcтал нож, чтобы обpезать веpевку. Дед думает: ЕCЛИ ОН CЕЙЧАC ОБPЕЖЕТ, ТО Я УПАДУ. Ну обнял учаcткового за шею.

В pезультате упали оба и учаcтковый cломал два pебpа. За это деду дали 6 cуток, как за мелкое xулиганcтво!

Бабе Ане было 73 года.
Она вышла из подъезда, шумно вдохнула воздух носом, и огляделась по сторонам.
Немного подальше от подъезда семь-восемь стариков играли в домино, громко споря друг с другом.
«А что, я достаточно молодая, чтобы пококетничать с интересным мужчиной» — подумала она и стала вглядываться на стариков.
«Староват! Бородат! Кругловат! Маловат! Суховат!» — думала она, перебирая глазами каждого старика.
Взгляд остановился на одном из них.
«О, а этот в самый раз» — подумала она и окликнула его:
— Молодой человек!
Старик посмотрел на неё:
— Я? — спросил он, указывая на себя указательным пальцем.
— Да! Да! Именно Вы! — уверенно ответила баба Аня.
Старик подошёл к ней:
— Да какой же я молодой человек? Мне уже 72 года.
— Вот я и говорю молодой человек, — с хитрецой сказала баба Аня, — Вы не могли бы мне помочь?
— С удовольствием! Но, чем?
«Быка нужно брать сразу за рога», — подумала старушка и выдала:
— Сотрапезничать со мной, а то одной уж больно скучно.
— Трапезничать люблю. Только я тот ещё гурман, одним борщом меня не возьмёшь! Десертом люблю закончить трапезу, — улыбаясь, ответил он.
— Вы меня почти обидели своим ответом, — надув губки, обиженно сказала баба Аня, — простить могу Вас, только если подарите мне букет цветов.
— Простите меня, любезнейшая леди, обидеть не хотел. А полевые цветы пойдут? Как раз за домом видел на поле цветы! — ответил он.
Тут за углом показалась девочка лет двенадцати, которая весело шла в их сторону. Увидев стариков, она ускорила шаг, махая им рукой.
Когда стала ближе подходить к ним, она крикнула:
— Бабуля! Дедуля! А вы что, решили погулять?
Баба Аня, немного изменившись в лице, глянув на девочку, сказала:
— Тьфу ты, Настя, всю романтику испортила. Рановато ты сегодня со школы вернулась, — и, повернувшись к старику, продолжила, — заходи домой, старый пень, вышла тебя на обед позвать. И ты, Настя, заходи, покушай. Как раз суп готов.
И зашла в подъезд, бормоча себе под нос: «Ишь ты, десерт ему ещё подавай…»
#женский_день в группе Борщ без Бреда
Автор: Залмира Калмакова