— Полина, я не поняла. А шо делает эта касруля на моей плите?
— Шо, шо! С утра она там отдыхает.
— Я вижу, скажи «спасибо», шо ты не включила газ, а то бы она сменила ориентацию в пространстве.
— Фира, шо-то ты с утра грозная, шо Сема ночью себя плохо вел? Небось опять вместо супружеского долга храпел.
— Та ну его… Полина, тебе касруля под шо нужна?
— Хочу затеять общественный зелёный борщ.
— О, это мысль. Щас настроим колхоз. Кира Александровна-а-а! Зелёный борщ будете? На обед.
— Ммм, а он кошерный?
— Спрашиваете, Полина варит.
— Буду.
— Тада с вас пять яиц.
— Даю три.
— Давайте четыре.
— Сима, у тебя с вчерашнего базара зелень осталась, давай всю. Полина затеяла зелёный борщ… общественный. А, и с тебя ещё синенькие, ты вчера пекла в духовке на икру.
— Гриша, и де вся твоя босоногая бригада? Скока можно ждать! Тетя Зина пятую сковородку оладушек жарит. Быстро завтракать, и все бегом на море. Накупаешь их так, шобы соль блестела на волосах. Мидии не жрать, опять дристомет будет. На обед зелёный борщ. Хто утонет, дома будет наказан, у нас общественный клозет пора мыть. Гриша, ты за старшего.
— Сигизмунд Лазаревич, шо вы греетесь на солнышке, в вашем возрасте надо быть поближе до кухни. Доставайте новую общественную клеёнку и накрывайте на стол.
— Кира Александровна, вы шо с глузду съехали? Третий раз за сегодня вы варите кофе. Меня не обманешь. Вы шо хотите опять неотложку с давлением.
— Полина, боже мой какой запах, ты кухонная фея.
— Василий Иванович, не прибедняйтесь, я знаю, шо третьего дня вы поставили бутылек с корочками на квас. Тащите он готов. А я говорю, шо готов. Я вчера пробовала.
— Соня, как твой Яша умудряется кажный день покупать свежий хлеб? Вот мы едим всегда вчерашний. Пусть сгоняет за хлебом… и сметаной.
— Все! Полина, разливай.
— Вася, «разливай» — это команда не всегда про сто грамм.
— Боже мой, Полина, это не борщ, это песня. Дитям оставьте. Их семь ртов. Шо-то нас мало, хто не пришел? Сигизмунд Лазаревич, вы де? Та ваша ложка давно тута. Ну… на здоровье. Алишер, следующий выход твой… с пловом.
Марина Гарник

- Изя! Какая встреча! Ты знаешь, я недавно видел твою очаровательную жену, твою сносшибательную Сонечку Марковну. И вот шо я тебе хочу сказать, со всей ответственностью... Чем ты кормишь свою Сонечку...это же не фигура, это песня... Её тухес - это твой нахес...
Я в шоке... Она идёт так, шо у приличных мужчин дух захватывает...
- Ай, Моня... када я увидел Сонечку в юности...я потерял дар речи, но мозги соображали. Я решил, шо надо обязательно познакомиться с её мамой... Када я увидел Серафиму Гершовну я потерял мозги, но када я попробовал её пирожки...я потерял дар соображения... Так вот....о чем это я? Аааа, о фигуре моей Сонечки... На таких котлетках фигуры другой быть не может... Када котлеты... божественные, фигура такая же... Так вот... када я принес на работу биточки от моей тещи, мой начальник сказал, шо я подзадержался на должности технолога третьего разряда и я стал на втором разряде... Када я принес форшмак, то я стал на первом разряде... Када я принес фаршированную шейку, я стал заместителем начальника отдела... Када мой начальник узнал, шо моя тёща вдова, то я стал начальником, а мой шеф стал мне тестем... Теперь он на пенсии и имеет фаршированную рибку раз в месяц... Он имеет счастье хорошо кушать..., а я имею счастье иметь хорошую работу и шикарную жену...
- А вот говорят, шо природа на детях отдыхает... Ваша Сонечка тоже имеет способности отличить глося от камбалы?
- Моя Сонечка, умеет всё, а если она чего-то, вдруг, не умеет... с такой мамой, как моя тёща Серафима Гершовна... она перевернет весь мир...

Марина Гарник

РАССКАЗ.
Понять человека...
Что это за шорох сзади? Кошка обернулась и застыла. Он… Смотрит на нее удивленно и молча. Все нормально, опасности нет – почувствовала кошка и не двинулась с места...
Последняя сигарета перед сном располагала к неспешным раздумьям. Теплая погода позволяла сидеть на прогретом за день деревянном крыльце по форме №1 (только трусы), благо никто не видит в темноте. Хотя… Последнее время его преследовало ощущение, что кто-то пристально за ним наблюдает. Из темноты.
«Нервишки шалят», - усмехнулся он и вспомнил, что где бы не служил, всегда о нем шла слава – «человек без нервов». А он просто научился в любой ситуации держать себя в руках: в детдоме, военном училище, на войне…
Сорвался единственный раз – три месяца назад, когда долечивал очередное ранение в госпитале. Тогда его посетил пожилой человек, представившийся по-старомодному – душеприказчиком. Разговор был долгим. От него он узнал, что мама, его родная мама, оставившая его младенцем в роддоме, ушла в мир иной.
Предсмертная ее просьба - разыскать его, была, наконец, выполнена. Выслушал ее последнюю мольбу о прощении и получил документы на завещанный домик в пригороде.
Обида на никогда не увиденную маму, жалость к ней и боль прожитых без нее лет разом ударили по ослабленному ранением организму. Он, что есть силы, охватил руками голову, закрыл глаза и закричал! Дико, страшно!
Замолчал только когда, открыв глаза, увидел рядом испуганно снующих медсестричек, и вновь – взял себя в руки. Вот тогда он и решил:
«Все, хватит! Устал. Погоны майора, выслуги с боевыми хватит на пенсию с лихвой. Попробую пожить как все».
Маму он давно простил. Побывав в различных жизненных ситуациях, он понял: в жизни может случится все, но не всем дано знать причины произошедшего, а потому не стоит осуждать других.
Домик в пригороде он все же посетил. И остался насовсем. С первой минуты ему казалось, что мама куда-то отлучилась ненадолго и скоро вернется, и он сразу поймет, что это – мама. Теперь он был занят ремонтом этого самого домика, в котором она когда-то жила и каждый день возносила молитвы о нем, утраченном ею сыне. Как знать, может эти молитвы и уберегли его от осколков снарядов, пуль снайперов…
Снайперов он чувствовал всегда - тело пронизывало ощущение чужой ненависти, усиленное линзами оптики. Вот и сейчас он чувствовал чей-то взгляд, но ненависти в нем не было. А что было? Жалость, любопытство, сочувствие?
«Так. Пора с этим разобраться, разведчик я или кто»?
И он твердо решил прояснить вопрос сегодня же, до того, как ляжет в постель. А пока – еще одна затяжка. Хорошо!
Проживший всю жизнь в шумных общежитиях, многолюдных казармах, всегда окруженный толпой сослуживцев, а потом и подчиненных, впервые он очутился в одиночестве. И поначалу непривычное ощущение – теперь ему нравилось.
Днем не спеша занимался ремонтом и обустройством жилища, а вечером - отдыхал от трудов и предавался размышлениям. Его, непритязательного к бытовым условиям и пище, все устраивало.
О семье он никогда не задумывался. Просто не представлял себе, как это – жить семьей? И все бы хорошо, но старые ранения, о которых он не вспоминал, будучи моложе, сейчас давали о себе знать. Но пока жить можно, а дальше – «война план покажет»…
*****
Кошка притаилась за аккуратно сложенным штабелем обрезной доски и из темноты наблюдала за человеком. Три года уличной жизни научили ее определять характер и настроение любого из живущих. Без этого сложно было бы выживать на улице.
Один, например, раздражен, только и ищет повод сорвать на ком-нибудь злость - от такого надо держаться подальше. А другой – растянул губы в улыбке, готов осчастливить весь свет! К нему можно подойти - если не угостит, то порцией ласки точно не обделит. Что ж, и на том спасибо.
А еще она любила котят. Безумно, до самозабвения. В наивном подростковом возрасте она попала в приют для бездомных животных, где ее стерилизовали и откуда она благополучно сбежала. Утраченное желание материнства не отбило любовь к малышам, но приумножило врожденную интуицию.
Появилась способность чувствовать ощущения и даже угадывать мысли людей. Это помогало выживать ей и брошенным котяткам, которые часто встречались ей на жизненном пути.
Никого из мелких она не обделяла своим вниманием, как бы тяжело не приходилось. Заботилась о них, учила охоте и выживанию, а когда представлялась возможность - вылизывала их до приличного состояния и приводила к людям, безошибочно угадывая будущих хозяев для своих питомцев.
Своего человека она еще не встретила. Она твердо верила, что хозяин или хозяйка должны появиться однажды – и на всю жизнь. Инстинкт подскажет – вот он, твой человек...
Этого человека она увидела случайно, когда он впервые подходил к дому. Глядя на его спокойное выражение лица, можно было подумать, что человек абсолютно равнодушен ко всему. Но что творилось в его душе и мыслях!
Только она могла почувствовать этот бешеный ураган! И еще - душевная боль. И телесная. Нога, на которую он прихрамывает, плечо, грудь – все эти части мускулистого тела когда-то вспороли горячие куски злого металла. Она решила, что надо обязательно узнать о нем побольше, таких людей она еще не встречала.
И теперь каждый вечер наблюдала за ним из темноты, провожая взглядом до дверей. Потом забиралась на ступеньку лестницы, прислоненной к стене, и почти всю ночь смотрела на этого странного человека, пугаясь его снов, вновь и вновь ощущая боль его тела.
Если в первые ночи ее обуревало любопытство и страх, то потом она вдруг почувствовала к нему жалость, как к брошенному котенку, который страдает от боли и которого надо обязательно куда-то пристроить. Ей уже хотелось быть рядом с ним, успокоить, снять боль ран – а она это хорошо умела.
Вот сейчас он затушит сигарету, посидит, глядя на яркие звезды и чему-то улыбаясь, встанет и, прихрамывая, войдет в дом, в комнату почти без мебели. Даже одежда висит на стене, но все аккуратно в чехлах. И в комнате – казарменная чистота.
Еще немного подождать и можно перебираться на ступеньку лестницы – смотреть в окно. Пора. Что это за шорох сзади? Кошка обернулась и застыла. Он. Смотрит на нее удивленно и молча. Все нормально, опасности нет – почувствовала кошка и не двинулась с места.
- Так это ты? – тихим голосом, почти шепотом спросил человек, - Это ты каждый вечер следишь за мной? Зачем? Может ты голодная? Но почему ты не подошла, не попросила?
«Что бы ты понимал в нашей психологии!» – подумала кошка, но вслух сказала только мурчащее:
- Мр-р-ряу!
- Ну, заходи, коль пришла.
Человек распахнул перед ней дверь и сделал приглашающий жест. Кошка для приличия помедлила, а потом, вздернув хвост, двинулась в дом.
- Чем тебя угощать, даже не знаю, - развел руками человек, - у меня только сухпай.
Он достал из шкафа металлическую банку.
… А потом они ели тушенку, кошка из миски, а человек ножом доставал ее из банки. Насытившись, кошка подошла к человеку и поблагодарила его, потершись о ноги. Потом запрыгнула к нему на колени и посмотрела в глаза, словно говоря:
«Ну теперь давай, рассказывай!»
Человек, вглядевшись в янтарные глаза этой неожиданной гостьи, вдруг почувствовал, что эта мелкая, ласковая тварь все понимает. И он ее понимает тоже. Ему захотелось поделиться с ней всем пережитым, всем, что лежало на душе и стесняло ее…
Половину ночи он рассказывал ей о своей жизни, мечтах и разочарованиях. О маме, которую так никогда и не увидел, но в чьем доме они сейчас находятся. Рассказывал о войнах, в которых пришлось поучаствовать. Снял даже чехол с висевшего на стене кителя и тыча пальцем в ордена рассказывал, когда и где их заслужил.
Показывал боевые раны и жаловался ей на боль, которую они ему причиняли. Ни с кем на свете он не был так откровенен и никогда у него не было такого благодарного слушателя. Кошка трогала лапками раны, терлась о них мордочкой, заглядывала в глаза человеку и что-то успокаивающе мурчала. От ее сочувствия у человека навернулись слезы на глаза, чего никогда в жизни с ним не случалось.
А потом они спали. Вернее - спал человек. Впервые за долгое время - легко, без страшных снов и без боли в душе и теле. А кошка, положив лапу на больную ногу человека, лечила рану.
Она уже знала, что все заживет и человек скоро не будет прихрамывать. И еще она поняла, что не сможет оставить этого человека. Никогда.
«Эх ты, котенок, - думала она, глядя на него, спящего - большой, сильный, но все равно – котенок. Сколько же тебе пришлось пережить без мамы. Сколько боли и страданий ты перенес!»
Кошка ласково прижималась к ставшему ей таким дорогим человеку и тихо мурлыкала ему старую, как мир, кошачью колыбельную.
«А хозяйку я тебе найду, - улыбаясь думала кошка, - обязательно найду. Для тебя – самую лучшую! Самую добрую! Чтоб на всю жизнь! Нельзя тебе всю жизнь жить одному – душа и так обожжена, а без хозяйки - догорит дотла. Уж я-то сумею ее тебе выбрать. Я вас чувствую…»
--- автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ---

Сказать, что наш районный врач Серафима Даниловна Фрактман была особой крайне шумной, значит не сказать ничего.
Серафима Даниловна была бестактна, бесцеремонна и криклива до невозможности.
Она могла вломиться к вам поздно вечером, чтоб проверить сделан ли пациенту укол, куплены ли лекарства, прописанные ею. И это притом, что с утра принимала больных в поликлинике № 5, потом шла по вызовам, а это не менее тридцати визитов, а потом… надзирала.
Диагност она была от Бога!
И грубиянка тоже от Бога. Ведь на нее никто не обижался, когда она, например, орала:
– Что-о! Вы не выпили антибиотик? Вам вредно? А жить вам не вредно? Вы что хотите прямо сейчас, на моих глазах умереть? Так знайте, что у меня из-за вас будут большие неприятности! Конечно, не такие, как у вас, но я все равно не хочу!
И все ее успокаивали, и обещали пить этот самый антибиотик…
Деньги у пациентов она не брала никогда!
И это притом, что к ней можно было обратиться в любое время.
Подарки она тоже не принимала!
– Не морочьте мне голову и уберите свои сюрпризы. Я же врач, а не именинница!
Зато соглашалась, иногда, выпить чашку чая, съесть бутерброд.
Садилась, широко расставив ноги, как-то обмякала, и видно было, что она устала, устала, устала…
Сплетница была жуткая. Она ведь знала всех и про всех. Но никогда и ни с кем не обсуждала болезни своих пациентов.
Среди «больных», а участок был огромный, имелись люди влиятельные, которые с удовольствием сделали бы что-то для нее. Но попросить о чем-то ей и в голову не приходило.
Большая, громогласная, толстая, рыжая… Как ее ждали!
Она врывалась в расстегнутом пальто, кидала на стул сумку, на другой стул это пальто, шла мыть руки, а при этом кричала:
– Что? Опять? Ну, сколько можно? У меня, думаете, других дел нет, как ходить к вам каждую неделю. Поставьте мне тут койку, и это уже будет моя тюрьма!
– Дышите! Дышите, я вам говорю!
– Не дышите!
Чем хуже были дела у больного, тем громче она ругалась.
– Что вы себе позволяете? Зачем вам нужно было гулять с воспалением легких? С поносом вы же не гуляете!
Потом она успокаивалась и начинала выписывать рецепты. Тогда готовых лекарств было немного. Лекарства именно готовили в аптеках по рецептам врачей. Столько миллиграмм того-то, столько того-то…
Прописав дополнительно еще и уколы, доктор Фрактман из телефона-автомата звонила медсестре Жанне. И та покорно шла делать эти самые уколы.
Ее ругали все! За грубость, бесцеремонность. И все хотели лечиться только у нее.
Помню, как мужики со двора молча и умело били одного из соседей, обозвавшего ее жидовкой.
Они били и молчали.
И он молчал…
Когда умер папа, я пришел к ней за справкой.
– Ты что не знаешь, что справки выдаются на основании заключения скорой помощи? – заорала она на меня. А потом заплакала…
Я надеюсь, что она жива. Может, в другой стране, но жива! Доктор Фрактман заслужила и счастливую жизнь, и долголетие. Разве что, там, куда мы все когда-то придем, очень и очень понадобились хорошие, честные и сердобольные врачи.
Александр Бирштейн.

Автор: Виталия Япритопала
О том, что мой супруг болен на всю голову, свидетельствует уже тот факт, что он женат на мне. У него какое-то невероятное количество бзиков, которые со временем начинают распространяться воздушно-капельным путём на родных, друзей и знакомых.
Одним из таких бзиков является манера давать человеческие имена неодушевлённым предметам. Не всем, конечно, а только наиболее достойным. И он не просто их крестит — он с ними ещё и разговаривает.
Например, у него есть любимая кружка. На кружке нарисован пингвин. Пингвина зовут Пафнутий.
Я как-то поинтересовалась:
— А почему Пафнутий-то?
Муж посмотрел на меня удивлённо и спросил:
— Ну, а как?
Я подумала и поняла: действительно, больше никак.
По утрам муж достаёт Пафнутия из кухонного шкафчика и говорит:
— Ну, брат Пафнутий, по кофейку?
Вечерами они с Пафнутием пьют чай, и муж мой жалуется ему на меня:
— Видишь, Пафнутий, с кем приходится коротать век? Цени, брат, одиночество, не заводи пингвиниху.
Ещё на даче у нас проживает болгарка по имени Зинаида. Болгарка — не в смысле уроженка Болгарии, а в смысле инструмент для резки металла.
Сперва муж назвал её Снежана, потому что считал, что у болгарки непременно должно быть болгарское имя. Однако, познакомившись с характером болгарки, он понял, что она Зинаида.
Когда нужно разрезать что-нибудь металлическое, он достаёт её из сарая и говорит:
— Зинаида, а не побезумствовать ли нам?
И они начинают безумствовать. А когда набезумствуются, он её относит в сарай, укладывает на полку и нежно говорит:
— Сладких снов тебе, Зина.
А в квартире у нас живёт шкаф по имени Борис Петрович. Вот так уважительно, по имени-отчеству, да.
Это мы когда только купили квартиру, то первым делом заказали шкаф. И собирал нам этот шкаф сборщик, которого звали Борис Петрович.
Конечно, сей факт бросает тень позора на моего мужа, но на самом деле этому есть объяснение.
Вообще-то, всю остальную мебель в нашем доме (а так же в доме моей мамы, в доме его родителей и в домах многих наших друзей) муж собирал сам. И шкаф бы собрал, как раз плюнуть, но вышло так, что в день доставки он находился в командировке и вернуться должен был только недели через две.
Я категорически отказалась жить две недели посреди немыслимого количества досок и коробок, к тому же мне не терпелось поскорей развесить всю одежду на вешалки, поэтому дожидаться мужа не стала и пригласила магазинного сборщика. И, конечно, сорок раз об этом пожалела.
Сборщик Борис Петрович, собираясь ко мне в гости, принял одеколонную ванну, и этим одеколоном марки «Хвойный лес» (или «Русское поле», или «Юность Максима» — не знаю) провонял весь дом. Я спасалась от амбре Бориса Петровича на балконе.
Работал Борис Петрович сосредоточенно, неторопливо, с чувством, с толком, с расстановкой, с пятью перерывами на чаепитие. Очень удивлялся, почему я не составляю ему компанию за столом. А я просто не могу пить чай, воняющий одеколоном.
Профессионал Борис Петрович, будучи сборщиком от бога, собирал шкаф с 9 часов утра до 11 часов вечера. Мой муж за это время мог бы легко построить двухэтажный дом и баньку во дворе.
Вещи мои так и остались лежать в коробках, не познав холодка вешалок, потому что все две недели до приезда мужа я проветривала всю квартиру, и шкаф в частности, от аромата Бориса Петровича. Мне даже было стыдно ездить в метро, потому что мне казалось, что от меня на весь вагон таращит этим дешёвым убойным одеколоном.
Когда муж приехал, в квартире уже была вполне пристойная атмосфера. Он радостно подскочил к мебельной обновке, счастливо завопил: «О, шкафчик!» — и замер, распахнув дверцы.
Примерно минуту он приходил в себя от нахлынувшего на него смрада, а потом спросил меня:
— Эммм… Это что?
— Это Борис Петрович, — ответила я.
Вот так наш шкаф получил своё имя, а сборщик Борис Петрович, сам того не ведая, стал его крёстным (нашим кумом, стало быть).
Теперь муж, собираясь на какое-нибудь важное мероприятие, советуется со шкафом, что ему надеть:
— Борис Петрович, как насчёт синей рубашки?
Или просит:
— Не одолжите ли галстук, Борис Петрович?
Или вешает в него костюм и говорит:
— Борис Петрович, храни его, как свою честь.
Ещё у нас есть журнальный столик Степан.
Ну тут всё просто: мы его купили в разобранном виде, а дома выяснилось, что инструкция по сборке написана на английском и китайском языках.
Муж сперва потребовал у меня читать китайский вариант, потом минут десять возмущался, что женился на какой-то безграмотной лохушке, которая даже китайского не знает, а после этого милостиво разрешил читать по-английски.
Лохушка-жена и по-английски, в общем… кхммм… Но ещё что-то как-то.
В инструкции было написано: «step one». Ну, при моём произношении… В общем, так журнальный столик стал Степаном.
Когда я ищу зажигалку или какой-нибудь журнальчик, муж говорит:
— Не знаю, где. Спроси у Степана.
Ещё у нас есть микроволновка Галя. Я так понимаю, это что-то личное, о чём мне знать не надобно.
Потому что когда муж пихает в неё тарелку с едой и нежно говорит: «Согрей, Галя… Сделай это для меня, крошка…» — у меня все вопросы застревают где-то в районе щитовидки.
Отголоски романтического прошлого, видимо.
Ещё у нас на даче есть электроплитка, которая вечно ломается. Муж зовёт её Надюша.
Когда я спросила, почему именно Надюша, он ответил:
— Да была у меня одна… Тоже всё время ломалась.
Когда он утром собирается пожарить на ней яичницу, то всегда спрашивает:
— Ну, Надюша, сегодня-то ты станешь, наконец, моей? Давай, детка, дай шанс моим яйцам.
Ещё у нас есть пепельница Раиса. Муж утверждает, что-то, что она Раиса, видно невооружённым глазом.
Когда муж хочет покурить, он говорит:
— Раиса, составь приятную компанию.
А когда его что-то отвлекает, то он кладёт в неё сигарету и говорит:
— Раиса, покарауль.
Эта инфекция носит вирусный характер.
У одних наших друзей есть телевизор Филя (потому что «Philips») и холодильник Анатолий (потому что в нём всегда напихано всякого говна, как в карманах жилетки Вассермана).
Другие лентяйку от телевизора назвали Люсей — в честь соседки, которая тоже, по их словам, лентяйка.
У третьих проживает стиральная машина Любовь Петровна. Когда им эту машину доставили и распаковали, то их старенькая бабушка всплеснула руками и сказала:
— Красивая, как Любовь Петровна Орлова!
И даже у моей мамы есть чайная ложечка по имени Изольда. Я так и не знаю, почему именно Изольда. Когда я попыталась это выяснить, мама посмотрела на меня, как на умалишённую (впрочем, она всегда на меня так смотрит), а муж возмущённо сказал, что более глупого вопроса в жизни не слышал, и что каждому дураку понятно, почему ложечку так зовут.

Потеряшка
из сети
Первый день в детском саду. У воспитательницы дети из трёх групп. Есть свои, но в большинстве -с других групп. Вечером всех разобрали, один ребёнок остаётся. Сидит тихонько и играет в песочнице. Воспитательница на веранде. посмотрев на часы, начинает волноваться и спрашивает ребенка:
— За тобой кто должен прийти?
— Папа!
Ну, папа так папа, сидят дальше. Папы нет. А всё, садик пустой уже, один охранник, и спросить не у кого. Пошла, взяла списки, где телефоны родителей, чтоб позвонить. Спрашивает:
— Тебя как зовут?
— Петя Смирнов!
Она все списки перешерстила. Нет такого ребёнка в списках, хоть ты тресни! И что делать? Был бы понятный ребёнок, забрала б домой, и дело с концом. А тут? А этот главное сидит, играет как ни в чем ни бывало. Обычно, если ребёнка долго не забирают, у него истерика, а воспитатель его утешает. А тут всё наоборот. Ребёнку хоть бы что, а воспитателя уже колбасит не по детски.
— Ну и где твой папа!!!
— На работе.
— И когда он за тобой придёт?
— Он не придёт.
— ПОЧЕМУ???
— Он футбол смотрит. Он когда футбол смотрит, его лучше не трогать.
— Он что, на работе футбол смотрит?
— Ну да, на работе.
— Это что ж такая за работа, что там футбол смотрят?
— Он охранником работает.
— Где?
— В детском саду.
— В КАКОМ???
— Ну, тут… В этом саду. В вашем. Он сказал «Исчезни с глаз, и чтоб до конца футбола я тебя не видел!». Вот я и сижу. А вы почему не уходите? Эх! Вас, наверное, тоже до конца футбола из дому выгнали...

Автор: София Розенцвет
Проснулась утром..
нога че та не идет, шея чет плохо крутится. Пошла умываться, господи, зеркало надо выкинуть, испортилось похоже, показывает черт те че. Не может молодая женщина так выглядеть, даже и утром.
Села пить кофий и думать. И как то незаметно стала беседовать с единственно умным человеком, сама с собой.
— ...а что, Софа... тебе через два дня 52 года, конечно это еще не ох, но уже и не ах.
И никуда не деть то, чего ты не хочешь замечать, там обвисло, тут выпятилось , а вот там заморщинилось. Нужно смириться с тем, что ты уже переходишь в стадию бабушки.
— а может взять кредит, тыщ пицот. И к доктору, отрезать, пришить, вставить, сказала я сама себе.
— ага, и не думай! После этава, ты будешь похожа на гибрид Леоньтева с Алентовой, и кредит опять же чем платить, кто тебя , такую красотку на работу возьмет? Последовал ответ от меня же.
Да, думаю , надо смиряться, надо как то... блин, и масло я вчера забыла купить, вот уже и склероз, ну че там, ладно, смиряюсь , старею.
Напяливай Софа штаники на свой округлившийся тухес и чеши в магаз.
Одеваясь я все так же смирялась, трусы блин усадку дают после каждой стирки, лифчики... тоже предатели. Одни штанишки не подсели, но я их и купила неделю назад, не стирала еще, кто их знает, мож тоже не налезут потом, гады , все гады и предатели.
И вот я, почти уверовавшая в неизбежность старения, в невозможность вечной молодости, иду с маслом, из магазина. Медленно, не следя за осанкой, не втягивая то, что норовит навалиться на пояс штанов... и вижу на лавке Колю.
Ну блин, щас начнется .
Коля, мужик под два метра, лет 60 ти, живет дверь в дверь со мной столько, сколько я живу в этом доме, лет 20.
И все 20 лет , увидев меня, он говорит примерно так.
— Девушка, пройдемте ко мне в апппартаменты, я вам покажу дивный закат из моего окна.
Или
— Пойдем, Софа ко мне, посмотрим какой вид из моих окон.
А че там я не видела, наши окна выходят на одну сторону, на траву.
И скорее всего, он не меня одну звал, и кто-то даже соглашался, ибо Томка, его жена, частенько лупила его.
Из окон доносился сначала скандал, называлось имя , Дашка, Ольга и тд , потом удар , и громовой голос Николая:
— Убилааа сууукааа, уничтожила меняяя. Ну Томка, держись.
Томка видимо хорошо держала удар, потому что я ни разу не видела ее с синяками. А Колю , с драным лицом, видела.
Вот и сегодня Коля не изменил себе.
— О, Софка, че то ты грустная, пойдем ко мне, я покажу тебе стереосистему.
Блин! Я была возмущена. Какие системы? Я тут смиряюсь, а он мне...
— Николай, довольно подло с вашей стороны предлагать мне , такие вольности, улещать меня , у вас Николай, уже внуки девок водят рассветы встречать, я девушка пожилая, и нога вон у меня плохо идет, я с вами Николай могу в этом возрасте тока в церковь ходить, да и то, если вы меня на гору втащите. ( церковь у нас на горке стоит)
Но осечь Николая не так то просто.
Поднявшись с лавки, хрустнув всем своим позвоночником, престарелый ловелас сказал
— Дак эт мы завсегда.
И не успела я опомниться, как он, держа одной лапищей меня за руку, второй за ягодицу, уже вел мое тело по ступеням к подъездной двери.
Ну не подлец?
Его раньше ваще нельзя было близко подпускать, ибо чуть замешкаешься, можно обнаружить его руки в самых неожиданных местах. Со своим склерозом я как то подзабыла об этом.
Мне бы осадить наглеца, сказать ему , мол, хам! Прекратите лапать, иначе Томке расскажу, и даже может , надо было ударить по лысеющей голове.
Но... смех не дал мне это сделать.
Все что я могла сказать зардевшись , это:
— Ацтань, шайтан бесстыжий.
Зайдя домой, глянув в зеркало, весьма я была изумлена, оно показывало иное чем утром, глаза как-то другие, румянец прям, и над поясом штанов ниче не нависает, и вроде ниче так-то, что я вижу.
Блин, ну как тут смиряться и стареть? Не дают же!

Нелюди

Анна Федоровна вошла в магазин. Все, кто там находился, сразу замолчали. Она подошла к прилавку.

-Одну булку хлеба и макарон.

Продавщица кинула перед ней то, что женщина просила.

-С такой-то пенсии, можно купить чего-нибудь еще.

Пожилая женщина ничего не ответила, молча отдала деньги, положила в сумку, которой было не меньше ста лет свои покупки, и вышла из магазина.

-Бабы сразу заговорили.

-Какая! Ходит, как оборванка, ничего толком не покупает себе, наверное, на золотой гроб копит.

-Да уж. Люди, когда у них горе случается, как-то мягче становятся, а эта, посмотрите, зазналась. И куда она только деньги девает?

Одна из женщин, довольно молодая, спросила:

-А что случилось-то? Ну, экономит бабка, и что? Они старые все такие.

К ней повернулись все разом.

-Да ты же ничего не знаешь!

-Не знаю.

Маргарита приехала в это село всего полгода назад. Женщиной была общительной, да и муж у нее не просто человек, а фельдшером тут стал, поэтому она сразу со всеми сдружилась.

-Эта Федоровна, как позор нашего села! Все, понимаешь. Все, Рит, хоть что-то делают. А она ничего. Мы же каждый раз на лучшее село выдвигаемся. Председатель у нас знаешь, какой? Вот, если бы победили, то нам бы тут памятник поставили. Пушкину!

-Сергеевна, совсем ты дура к старости стала! Ну, какому Пушкину? Есенину.

Одна из старушек презрительно посмотрела на ту, которая вела рассказ. Тут вмешалась третья.

-Обе вы ни бум-бум! Тогда бы нам дорогу сделали до трассы новую…

-Ты-то, Семеновна, откуда это знаешь?

-Откуда надо! У меня источники информации проверенные.

Маргарита замотала головой:

-Ничего не понимаю! Женщина эта чем помешала?

-Ну, как чем? Каждый раз перед смотрами, мы тут в деревне все скидываемся. Ну, чтоб комиссию, как полагается встретить. Клуб там покрасить, шарики развесить, ну и всякое такое. А Анька-никогда! Мы ей сколько раз говорили-ладно бы, получала мало, так нет же! Пенсия-то у нее хорошая, а на благое дело не скидывается.

Рита совсем растерялась.

-И по многу складываетесь?

-Так кто сколько может. Кто тыщу, а кто и две.

-Тут же столько дворов… Это можно за раз самому дорогу построить.

Семеновна махнула на Риту рукой.

-И ты туда же! Ну, чего мы эту дорогу строить должны, если мы ее выиграть можем! Ты что думаешь, что наш председатель дурак?

Рита усмехнулась.

-Нет, конечно… Так а про какое горе вы говорили? Не понимаю? Как все взаимосвязано?

Снова говорить начала та бабка, которая начинала, которую все называли Сергеевна:

-Понимаешь, Маргарита, у Анны внучка была. Болела она сильно. Ну, как Федоровна ее только не пыталась вылечить, так не получилось у нее. Лет уж 6, как она ее схоронила. И все, как подменили бабу. Жадная стала. Себя голодом морит. А раз в месяц ездит в город. Мы уж думали, что она в секту какую вступила. Решили поговорить с ней, чтоб не позорила наше село. И что ты думаешь? Она же нас на порог не пустила!

-Ну, так у человека горе… Мало ли что. Может быть, она в церковь ездит.

-Да в какую церковь? Ты ее видела? Какая-то сатанистка.

Рита покачала головой. Странные здесь старушки. Их председатель, похоже, обувает по полной, а они ему в рот заглядывают. Вот уж где секта. С Маргариты пока никто никаких денег на украшение села не спрашивал, поэтому она махнула рукой, и попыталась все забыть.

Спустя месяц, а то и больше, поехала Маргарита в город, к лучшей подружке погостить. Они жили когда-то в одном воре, потом ходили в один детский садик, а потом и в один класс. Когда путь дорожки разошлись, дружбу свою они не растеряли. Только Маргарита выбрала семью, а Галя карьеру. Сейчас это был знаменитый на весь город юрист и адвокат.

Иногда, к сожалению, не так часто, как им хотелось бы, Галя могла выделить день или два для отдыха. И сразу же звонила Маргарите.

-Ритка-Маргаритка! Я завтра выходная! До обеда сплю, а после обеда удивленно рассматриваю тебя на кухне…

Муж Риты очень хорошо относился к Гале, и отпускал жену к ней без проблем. Даже сам говорил:

-Съезди, Рита… А то сидишь тут, в деревне, из-за меня, света белого не видишь.

Рита всегда смеялась, обнимала мужа:

-Какая разница, где жить? Главное, что ты рядом. А в деревне очень даже ничего.

Николай прекрасно знал, что Рита его правду говорит. Смотрел на нее и думал, что повезло ему так, как никому…

В первый же день Галя потащила Риту по магазинам.

-Ритка, ты не представляешь, до чего я дожила! Работаю, как лошадь, даже по городу пройтись, купить себе что-нибудь не могу! Просто нет времени.

-Ну, Галя, зато ты знаменитость.

-Ай, скажешь тоже! Какая я знаменитость? Так, просто человек, который старается хорошо выполнять свою работу.

Они полдня бродили по городу, а потом усталые уселись в открытом кафе. Жара уже немного спала, и дышать на улице стало легче.

-Ритка, знаешь, что я решила?

И что же?

Рита с улыбкой смотрела на Галю. С самого раннего детства Галя очень любила удивлять окружающих.

-А я возьму неделю отпуска и поеду к тебе в деревню! Как там, Николай меня не выгонит?

Рита рассмеялась.

-Не выгонит, только, что-то я очень сомневаюсь, что такое вообще возможно.

-Не веришь?

-Нет, конечно.

-Все, завтра едем к тебе!

Галя не услышала ничего от Риты и удивленно оторвалась от меню. Рита куда-то напряженно смотрела.

-Ты привидение увидела?

Галя повернулась и увидела старушку в черных одеждах, которая семенила по улице.

-Да вот, знакомую увидела из деревни. Странная она такая, в деревне ее все ненавидят..

Галя подняла брови.

-Ты наешь Анну Федоровну?

Теперь уж пришла очередь Риты удивляться.

-Галь, а ты ее откуда наешь?

-Ну… Скажем так-по работе. Погоди… Почему ненавидят-то?

Рита коротко рассказала подруге все, что узнала от старушек в магазине. Галя слушала внимательно, потом сказала:

-Ничего себе, у вас там клоповник… Что значит-собирать деньги со старушек для деревни? Это же чистой воды афера! И бабки эти... Какие-то нелюди....

-Я тоже так думаю, но видимо все всех устраивает… Так ты расскажешь, откуда ты знакома с Анной Федоровной?

Галя кивнула головой.

-Знаешь, Рит… Таких людей, как эта бабушка очень мало. Ее ко мне отправил главврач детской больницы. Наверное, ты знаешь. Что у нее умерла внучка?

-Да, об этом мне сказали.

-Ну, вот…

-После ее смерти Анна Федоровна решила, что все, что у нее есть, всем, она будет помогать детям… У нее мало что есть, но по ее завещанию дом, в котором она живет, после смерти будет продан, а все деньги направлены в то самое отделение детской больницы. Где находятся детки с этим страшным заболеванием… Как ты понимаешь, именно я занималась оформлением такого странного завещания. Я не взяла с нее ни копейки, мне честно, хотелось плакать. А еще… Еще она приезжает в город каждый месяц после пенсии, почти на всю пенсию накупает средств гигиены, сладостей, фруктов и идет в больницу. Там она целый день развлекает детишек сказками, разными байками. Все пациенты души в ней не чаят… Вот такая бабуля…

Главврач говорит, что ничего не может с ней сделать. Говорит, что старушка исхудала, потому что постоянно недоедает.
И все равно все тащит детишкам. Многие ни в чем не нуждаются, потому что у них есть родители, но бывают и другие. Сирот такая болезнь тоже не щадит, а есть те, кто старается просто не навещать своего ребенка. То ли, чтобы не расстраиваться, то ли просто не хотят такой обузы.

Рита слушала и понимала, что всех бабок из деревни, нужно просто прибить.. Это же надо… Столько лет жить рядом с человеком, столько лет его знать, и такое придумать. А сама-то… Тоже хороша, наслушалась россказней.

-Ничего себе история… Тут даже не знаешь, что и сказать…

Рита задумчиво помешивала чай.

-Одно я знаю точно, я постараюсь хоть чем-то помогать Анне Федоровне… Как же она живет-то?

Галя взглянула на подругу:

-А что там с председателем? Я и не поняла, он правда деньги так нагло выманивает.

-Ага, я сама честно говоря, в шоке. И ведь хитрый какой, только с бабок тянет. Их-то легче убедить во всем.

На следующий день Галя и Маргарита поехали в деревню. Вечером Николай устроил им настоящий праздник. Во дворе был накрыт стол, на мангале жарилось мясо. Галя спросила у Маргариты:

-Ты не против, если я приглашу Анну Федоровну?

-Нет, конечно, только пойдет ли она?

-Пойдет, это я беру на себя.

Спустя полчаса Галя вернулась со старушкой. Анна Федоровна страшно смущалась и волновалась. Галя же довольно улыбнулась:

-Ой, Ритка, видела бы ты эти взгляды, которыми меня провожали бабки. Я их даже спиной чувствовала!

К середине ужина Анна Федоровна немого освоилась, и даже стала разговаривать. Галя серьезно посмотрела на нее:

-Вот что, Анна Федоровна, давайте мы с вами договоримся, что вы больше не будете отдавать всю свою пенсию. Вы же посмотрите на себя, скоро просвечиваться будете.

Бабушка только рукой махнула.

-Ой, Галечка, перестань. Ну что мне надо-то уже? А ребятишкам радость. Ты знаешь, как они меня ждут? Там вот мальчик есть… Такой хороший, такой умненький… Сашкой его звать. Мать его, как поняла, что болезнь-то тяжелая, так и оставила его. Понимаешь, положила в больницу, а сама куда-то укатила, вроде как по-работе. А он ждет, каждый день у окна сидит. А самое-то интересное, когда уже никто не надеялся, перелом произошел, и мальчонка на поправку пошел. Матери, конечно, сообщили, а она ответила:

-И что мне теперь делать? Я же контракт подписала, за границей работаю, никто же не думал, что он поправится… Вот так-то…

Рита вытерла слезы.

-Разве так бывает?

-Бывает, Рита… И не такое бывает...

Мимо их калитки то и дело проходил кто-нибудь, все старались заглянуть, чтобы понять, что эта дурная старуха делает в доме у уважаемого человека. Засиделись поздно, потом пошли все вместе проводить Анну Федоровну. С собой наложили бабушке кучу вкусняшек, а она вдруг расплакалась.

-Спасибо вам.. Как давно я так просто, по доброму не разговаривала… Все от меня шарахаются.

Рита не выдержала.

-Так что же вы им ничего не расскажете?

-Зачем, Рита? Они же давно все для себя уже решили…

На следующий день Галя пошла к председателю. Рита так и не узнала, о чем они там говорили, но через неделю председатель уволился. А еще через неделю в деревню стали делать новую дорогу, говорили, что какой-то неизвестный спонсор все оплатил.

Анна Федоровна попросила, чтобы не говорили ничего деревенским.

-Им сейчас и так есть что обсуждать, вон пошли дела председателя бывшего вскрываться, так что пусть все так и остается. Я же теперь не одна…

Через два года Анны Федоровны не стало. С само ура удивленные жители деревни наблюдали вереницу машин, которые ехали к дому старушки. Попрощаться с ней хотели многие, и те, кто работал в больнице, и те, кто находился там со своими детками.

Местные остаться в стороне не смогли из-за любопытства, а когда на кладбище, Галя начала говорить, стыдливо опускали головы.

Рядом с Ритой и Николаем стоял худенький мальчик. Он крепко держал их за руки.

-Мама Рита, а баба Аня больше никогда не придет в больницу?

-Нет, Саша, она теперь будет отдыхать.

-А как же все те, кто там остался?... Они же будут ждать?

Николай присел на корточки перед приемным сыном:

-Саша, но ведь есть мы? Мы же тоже можем навещать детей…

Саша расплылся в улыбке.

-Можем… Мы все можем, потому что вы самые лучшие…

Автор Ирина Мер

*МЫШОНОК, КОТОРЫЙ ЛЮБИЛ МУЗЫКУ.*
_(Сказка перед сном для маленьких и больших.)_

Жил в лесу маленький мышонок. Он любил музыку настолько, что слышал её во всём: в шелесте листвы, дуновении ветра, беге реки, шуме дождя, падающего на землю.

Вечерами мышонок гостил у живущего на опушке леса музыканта, укрывшегося от людей, чтобы создать свою лучшую мелодию. Малыш забирался повыше и садился на задние лапки, с замиранием сердца слушая, как играл творец, едва касаясь пальцами чёрно-белых клавиш старого рояля.

Однажды вечером музыкант заметил гостя, подошёл к нему и протянул в ладони несколько ягод черники. Мышонок не испугался. Он слышал музыку души и чувствовал, что перед ним хороший человек, а потому съел ягоды и остался на месте.

Музыкант понял, что малыш ждёт новой мелодии, которая польётся из старого, верного в служении прекраснейшему из видов общения, рояля. Но почему он не уходит, пока музыки нет? Наверняка ему очень страшно быть так близко к человеку. И маэстро заговорил.

Как красив лес летом! Сколько ярких красок и ароматов цветущих растений! И ведь правда, мой маленький ценитель музыки: звучит лето по-особенному. Сейчас я сыграю тебе его мелодию, написанную замечательным композитором. Итак, Антонио Лучио Вивальди, «Времена года», «Лето».

Как только музыкант доиграл, мышонок прыгнул на пол и скрылся за приоткрытой дверью.

Время шло. Наступила осень. Закружил листопад, и в воздухе дымкой повис аромат окрашенной в золото листвы. Дожди гостили у леса всё чаще, и становилось холоднее.

Однажды вечером мышонок, как обычно, прибежал послушать музыку. Вдруг на своём любимом месте он обнаружил маленький домик ― тёплый и уютный. Устроившись там поудобнее, зверёк приготовился слушать.

Но музыкант не торопился играть. Он протянул мышонку кусочек яблока и заговорил.

Ну здравствуй, мой маленький ценитель прекрасного! Рад тебя видеть. Ты заметил? Птицы улетают на юг, лес окрасился в золото, стало холоднее. Это осень пришла. Пора нам с тобой, дружок, послушать, как она звучит. Устраивайся поудобнее. Антонио Лучио Вивальди, «Времена года», «Осень».

Маэстро доиграл мелодию, но мышонок больше не хотел уходить из своего уголка. Он сидел и слушал музыку лучшего творца. Конечно, других он и не знал, но этот человек стал его другом, подарив прекрасно звучащий мир и новый дом.

Теперь мышонок и музыкант не расставались. Маэстро сочинял мелодии, а серенький малыш прятался от холода в уютном гнёздышке и слушал. И чудесные звуки переливались в отдалении от суеты, в доме на опушке старого леса.

Музыкант готовился к зиме, пополняя запасы грибами, клюквой и орехами. И вот зима наступила.

Лес обернулся снежным покрывалом, всё чаще в гости заходила вьюга, но в доме мышонка и музыканта было тепло. А с музыкой длинные вечера становились веселее.

Однажды утром маэстро отправился на прогулку. Он вышел на ледяную гладь реки, чтобы лучше рассмотреть зимний лес, услышать его песни. Задумавшись, оступился и провалился в полынью. С трудом выбравшись, еле дошёл до дома. Переодевшись в сухую одежду и отогревшись, сел играть для маленького друга.

Как прекрасен лес, уснувший до весны под белым покрывалом. Тихо и морозно в нём, а колкий воздух щекочет нос. У зимы своя прелесть. Ты готов услышать, как звучит зима? Антонио Лучио Вивальди, «Времена года», «Зима».

Музыкант доиграл мелодию и встал со стула. Покачнувшись, он направился к столу, чтобы взять сушёную клюкву и угостить мышонка, но внезапно опустился на ковёр без сил.

Зверёк почувствовал, что с другом что-то не так. Прошмыгнув в щёлку у двери, малыш очутился на улице. Лес и правда был прекрасен под белым покрывалом, но зверёк думал не об этом. Он размышлял, как помочь музыканту, и решил отыскать того, кто способен его вылечить.

От бега по глубокому снегу мышонок выбился из сил. Когда ты крошечный, трудно пробираться сквозь сугробы, но чего не сделаешь ради друга. Наконец, он заметил дом, а рядом своего самого страшного врага ― кошку.

Идти было жутко. Из последних сил мышонок ринулся вперёд и юркнул в щель. Он увидел человека, изучающего какие-то записи.

Серый малыш подошёл к нему очень близко и жалобно запищал. Человек посмотрел на мышонка.

Ну здравствуй! Нечасто встретишь в доме таких гостей. Что же с тобой случилось? Я врач, могу помочь. Позволь, я осмотрю тебя.

Взяв мышонка в руки, доктор внимательно оглядел его спинку, голову, лапки и живот.

Ты совершенно здоров, мой маленький друг, хотя, видимо, долго бежал и очень устал. Что-то тебя беспокоит. Сейчас я накормлю тебя, а потом подумаем, что нам делать.

Врач протянул мышонку ложку каши. Малыш поел и, повернувшись к двери, стал ждать, когда доктор последует за ним.

Лекарь понял мышонка и схватил пальто и чемоданчик. Зверёк бежал с невероятной скоростью. Наконец, они добрались до дома музыканта.

Доктор вошёл внутрь и увидел маэстро, сидящего на полу. Врач помог ему лечь в постель, осмотрел и дал лекарство. Музыкант поморщился: микстура была совершенно не похожа на сладкую конфету. Зверёк поморщился вместе с другом.

Всю ночь доктор просидел у постели больного, сбивая жар. Мышонок же, уткнувшись мордочкой в руку друга, спал, устав от длинной дороги.

Утром музыканту стало лучше. Врач оставил ему необходимые лекарства и ушёл, сказав, что заглянет через неделю.

Музыкант поправился. Он снова взялся за свою лучшую мелодию, а зима подошла к концу. На улице становилось теплее, птицы возвращались из тёплых краёв, таял снег и цвели подснежники.

Как-то раз маэстро подошёл к окну, распахнул его и вдохнул весенний воздух. Всё вокруг было наполнено свежестью природы, пробуждающейся от долгого сна. Он вышел на лесную опушку, полюбовался первоцветами и, вернувшись в дом, сел за рояль.

Как прекрасна весна, дружок! Как красива пробуждающаяся от сна природа! Как дивно поют птицы, вернувшиеся после долгой зимы в родные края! А ведь я мог не увидеть и не услышать всего этого, если бы ты не привёл доктора. Спасибо! Я сыграю тебе прекрасную мелодию, в которой ― вся прелесть весны. Итак, Антонио Лучио Вивальди, «Времена года», «Весна».

Доиграв, маэстро достал из шкафчика несколько ягод клюквы, высушенной ещё осенью, и протянул их мышонку.

Держи, мой маленький спаситель! Скоро снова наступит лето. Вот так меняются времена года. Теперь ты знаешь, как они звучат. И у каждого ― неповторимые красота, музыка и аромат. Мне почему-то верится, что в нашей жизни будет ещё немало лет и зим, сменяющих друг друга неизменно и в свой черёд…

Так и жили мышонок и музыкант на лесной опушке. Музыкант написал лучшую мелодию. Мышонок всем сердцем радовался и гордился другом.

Хотите верьте, хотите нет, но так и было… Любовь к музыке крепкой дружбой связала прекрасного маэстро и маленького серого зверька.
Автор Алёна Качаева