Но они есть и немало....

ВЕЛИКОЕ РУССКОЕ «НИЧЕГО»

Русскому языку Бисмарка обучал студент Алексеев. Бисмарк выучился всего за четыре месяца.

Он не просто учил язык, но и приобщался к русской культуре.

«Легче разбить десять французских армий, — говорил он, — чем понять разницу между глаголами совершённого и несовершённого вида.»

Всю жизнь русские словечки то и дело проскальзывали в его письмах. Даже на официальных документах он делал пометки: «Невозможно», «Осторожно» и т.д.

Но любимым словом железного канцлера стало русское «ничего».

Он восхищался его неопределённой многозначностью и часто использовал, например, так: «Alles ничего».

Проникнуть в тайну русского «ничего» помог случай.

Бисмарк нанял ямщика, но усомнился, что его лошади могут ехать быстро.

«Ничего-о!» — отвечал ямщик и понёсся так шустро, что Бисмарк слегка струхнул:

«Да ты меня не вывалишь?». «Ничего!» — отвечал ямщик.

Сани опрокинулись, и Бисмарк полетел в снег, разбив себе лицо.

В ярости он замахнулся на ямщика стальной тростью, а тот загрёб ручищами пригоршню снега, чтобы обтереть окровавленное лицо Бисмарка, и всё приговаривал: «Ничего... ничего-о!»

Впоследствии Бисмарк заказал кольцо из этой трости с надписью латинскими буквами: «Ничего!» И признавался, что в трудные минуты он испытывал облегчение, говоря себе по-русски: «Ничего!»

Когда «железного канцлера» упрекали за слишком мягкое отношение к России, он отвечал:

«В Германии только я один говорю «ничего!», а в России — весь народ».

       

Создавая из  лоскутков Германию, Бисмарк о немцах отзывался примерно так, как Лавров: «Дебилы, ...!», и всех маленьких «самостийных» корольков и политиков ломал через колено.

О том, что Бисмарк считал себя учеником канцлера Горчакова — однокашника Пушкина по лицею и друга Тютчева, известно всем.

Как всё связано и как причудливо тасуется колода.

И как хорошо становится всем, когда умные люди находят друг друга.

Ибо «подобное понимает подобное».

«Ничего-о! Прорвёмся».

Лариса Бравицкая

Отредактировано Log (12-02-2023 17:53:42)

Людмила Белинская

Две актрисы,две жизненные позиции…

В 1998 году на экраны вышел фильм «Страна глухих», и две исполнительницы гл.ролей Чулпан Хаматова и Дина Корзун проснулись знаменитыми.
Потом подруги совместно создали Фонд «Подари жизнь», а потом…их пути разошлись:
Дина вышла замуж и уехала на родину мужа в Швейцарию, Чулпан осталась в России.

Дина прожила за границей 13 лет.
В последние годы она много снималась на Западе: в Америке, в Англии, во Франции, работала в Лондонском Королевском театре.
В Англии у нее родились две дочери — Итала и София.

И вот, ВОЗВРАЩЕНИЕ ДИНЫ НА РОДИНУ:
«За последние тринадцать лет я стала невероятным патриотом нашей Родины...
А окончательное осмысление началось где-то с 2017 года.
Что-то начало происходить во всем мире и стала понятна неизбежность того, что происходит сегодня.
Я заметила, что на Западе Россию категорически не воспринимали, как бы она не старались вписаться в контуры Западного мира и дружить...»

«Семья Луи — это люди из высшего общества.
И я почувствовала такую неприязнь к русским и всему русскому...
В гостях в нескольких домах там я была поражена, с какой гордостью они демонстрируют своих фашистских предков в офицерских мундирах: „Это мой дед! Это прадед!“
На полках книги о Рейхе...
А я расширяла глаза и внутри у меня происходили невидимые взрывы.
Я смотрела и не могла поверить, что люди не прошли переоценку...
Они не просто гордятся, они продолжают эту философию...
у сильных мира сего и тех, кто принимает какие-то решения есть... высокомерная русофобия».
«...Мне не понравилось, что психолог мужчина в школе у моих детей вышел на каблуках и платье...
Дети пришли и сказали: «Мама! Он в платье, но он точно мужчина».
Мы с мужем написали в школу, чтобы узнать, кто психолог. Нам ответили: «Да, это мистер Сильва».
Мы захотели встретиться с мистером Сильвой...
Был там и другой еще психолог, которая обязана была давать нашим детям половое воспитание, так сказать сексуально их образовывать.
Мы были против. Но нам сказали, что это обязательно и, что это указ ЮНИСЕФ, организации, которая занимается детьми и молодежью.
Все это было уже в таком количестве, что я сказала мужу: «Луи, я тебя умоляю... Ты видишь, что творится в мире. Поедем в Россию, это самое безопасное место».

«Дети сейчас пошли в русскую школу, хотя всю жизнь учились на английском языке. Мы счастливы...
Нас пускают в школу на праздники, на физкультуре дети бегают без масок, к нам по-человечески относятся...
В России люди думают, могут разговаривать. Я очень рада, что мы здесь....Я вернулась в Россию и счастлива!»

Скоро Дина Корзун представит в Москве автобиографический спектакль «Как я пришла в себя».
Все-таки, самый лучший сценарист - это сама жизнь.
Такие уготовит сюжетные повороты, что только диву даешься.
Кто бы мог подумать, что одна из актрис оставит стабильную, благополучную жизнь за границей и, схватив в охапку мужа-швейцарца и детей, рванет в Россию, а вторая…обласканная властью и любовью зрителей, все бросит, обольет себя помоями и сбежит в «Страну глухих».
Чудны дела Твои, Господи!

Нееет...и в данном случае тоже- " сам себе режиссер сценарист"...
Строили свою жизнь- и выстроили. Вроде еще и жизнь идет, и годы впереди ( дай Бог), но главный поступок в своей жизни каждая уже совершила.

Отредактировано Скорпиошка (17-03-2023 12:43:35)

Илья Репин и Наталья Нордман.

Впервые Репин и Нордман встретились, когда Наталье было 30, а художнику уже за 50.
Илья Репин, несмотря на далеко не юный возраст, пользовался огромным успехом у женщин, а Наталья уже вполне официально могла считаться по меркам своего времени старой девой.
Начало этого романа было необычным, так как ознаменовалось конфликтом.
Нордман буквально за несколько минут так взбесила Репина, что он даже не стал интересоваться ее именем.
Наталья вела себя очень независимо и даже вызывающе дерзко по отношению к художнику, который уже был величиной в мире искусства и привык к почтительному отношению.
Судьбоносная встреча случилась, когда к Репину домой пришла княгиня Тенищева, компаньонкой которой и была Наталья Нордман.

Илье Репину заказали написать портрет аристократки и работа предстояла долгая.
Чтобы как-то развлечь дам, живописец предложил почитать им стихи своих любимых поэтов.
Но Нордман демонстративно повернулась к Репину спиной, показывая всем своим видом, что ей неинтересны ни живописные, ни декламаторские таланты Ильи Ефимовича.
На следующий день Репин написал Тенищевой короткое письмо, в котором были всего пара строчек:
«Дорогая Мария Клавдиевна, портрет ваш не закончен. Нам нужно повторить сеанс. Я буду очень рад вас видеть, но чтобы это больше никогда не переступало порога моего дома»

Трудно поверить, что всего через год женщина, которая могла пренебрежительно кивнуть головой известному художнику, но здоровалась за руку с лакеями, займет настолько важное место в жизни Репина, что тот купит ей дом на берегу Финского залива и в разлуке будет считать часы до их встречи.

Вместе они прожили 15 долгих лет и за все это время Наталья ни разу ничего не попросила у своего любимого и даже не изъявила желание превратиться из Нордман в госпожу Репину.
Они даже не стали венчаться, из-за чего женщине пришлось порвать со своей семьей, которая донимала ее упреками и наставлениями.

С первых же дней этого романа Наталью невзлюбили многочисленные друзья Ильи Ефимовича.
Нордман была слишком шумной и эксцентричной, чтобы влиться в компанию интеллигенции, состоящую из писателей, художников и ученых. Философ Василий Розанов называл новую возлюбленную Репина «женщиной-пылесосом», за то, что она полностью поглотила и поработила его, а поэт Корней Чуковский просто считал, что Нордман порочит честное имя его друга своей вульгарностью.

Разумеется, Репин не отказал себе в удовольствии написать портрет любимой женщины.
Он сделал это, когда они вместе отдыхали в Швейцарии.
Большинство современников, знавших гражданскую супругу художника лично, в один голос заявили, что он чрезмерно ее идеализировал.
Один из биографов великого русского художника так описал свое впечатление от этого портрета:
«Весь вид этой озаренной счастьем женщины говорит о том, что художнику нравилась его модель и он придал ей скорее черты желаемого, чем видимого.
Портрет этот Репин ценил больше других. Он до конца дней висел в его столовой»

Взгляды Натальи на жизнь можно было назвать демократическими и феминистическими.
Она выступала за «раскрепощение прислуги», поэтому первая здоровалась со швейцарами и сажала за обеденный стол кухарку.
Когда пара впервые приехала в Москву, Репин был шокирован тем, что его возлюбленная принялась пожимать руки прислуге и поздравлять лакеев и горничных с Рождеством.
В своем дневнике Наталья Борисовна писала о том, что нельзя жить жизнью отдельной от простых людей:
«День Рождес­тва — и тот господа забрали себе. Ка­кие завтраки, чаи, обеды, катанье, визиты, ужи­ны. И целые леса бутылок на столах. А им? Мы интеллигенты, господа, оди­ноки — кругом нас кишат миллионы чужих нам жизней. Неужели не страшно, что вот-вот разо­рвут они цепи и зальют нас своей тьмой, неве­жеством?»

На рубеже 19 и 20 столетий ее идеи казались если не крамольными, то уж наверняка дурацкими и невежественными, но самой Нордман было неинтересно, что об этом думают другие.
Возможно, она была самой свободной женщиной России и поступала так, как сама считала нужным.
Влияла Наталья Борисовна и на Илью Ефимовича. В поместье художника гостей всегда встречал сам хозяин и лично принимал у них пальто и галоши. На стенах прихожей висели плакаты, сделанные Натальей, которые гласили: «Не ждите при­слуги, ее нет», «Все делайте сами», «Идите прямо».

Проследовав за указателями, гость попадал в столовую, где было полное самообслуживание. Посередине залы находился большой поворотный круг, на котором располагались угощения и столовые приборы. Грязную посуду следовало складывать в ящик, стоящий в дальнем углу. Чем не общественная столовая времен развитого социализма?
Что же привлекало Репина в этой женщине с необычными взглядами на жизнь и многочисленными причудами?
Все кто близко знали художника и его пассию утверждали, что самым выдающимся качеством Натальи Нордман был ее интеллект. Это была невероятно эрудированная и очень начитанная женщина, что очень «цепляло» Репина.

Ее увлечения были очень передовыми и многочисленными.
Наталья Борисовна писала книги под псевдонимом Северова, пела, прекрасно танцевала и серьезно занималась фотографией, которая на рубеже столетий была настоящей наукой, требующей серьезных знаний в области химии и физики.
Также Нордман знала несколько европейских языков и была настолько подкована в юриспруденции, что читала лекции о том, как правильно заключать брачные контракты.
Даже здесь она оставалась верной своему нестандартному взгляду на семейные ценности — Наталья Борисовна учила девиц прописывать в брачных документах пункт, согласно которому супруг или выплачивает жене за каждые роды не менее тысячи рублей, или не требует от нее рождения детей вообще.
Нордман была вегетарианкой и заразила своим увлечением Репина.
Этот момент долгое время был поводом для шуток в высшем обществе Петербурга и Москвы.
Но никто не собирался сдавать позиции из-за каких-то насмешников — гости дома Репина должны были довольствоваться угощениями из растительных продуктов или обедать в другом месте — для капризных особ здесь разносолов не держали.

Со временем Нордман продвинулась на этом поприще еще дальше, загоревшись идеей заставить людей вообще отказаться от любой продукции, связанной с убийством или эксплуатацией животных.
Она продвигала «бескожную» обувь, искусственные меха и щетки без щетины.
Пальто Натальи из меха, изготовленного из сосновой стружки, стало поводом для появления анекдотов, пользовавшихся спросом в интеллигентном обществе.
Постепенно Репина начало тяготить общество эксцентричной женщины.
Друзья насмехались над ними, семья художника ее ненавидела, а имя Нордман и, в связи с ней, и имя Репина, постоянно трепали бульварные газетенки.
Когда Нордман заболела пневмонией и слегла, она ощутила, что больше неинтересна любимому и, скорее всего, не нужна ему.
Тогда Наталья бежала от Репина в Швейцарию, в частную клинику, не взяв с собой ничего из подарков художника.
Илья Ефимович не воспринял это бегство всерьез, приняв за очередную блажь своеобразной женщины.
Репин отправил женщине крупный денежный перевод, но она отказалась его получать. Не читала Нордман и писем, которые начал ей одно за одним писать одумавшийся Репин:
«Я начинаю вас лю­бить глубокой любовью. Да, более 15 лет сов­местной жизни нельзя вдруг вычеркнуть. Устанавливается родственность незаменимая…»
30 июня 1914 года Наталья Нордман умерла в клинике швейцарского города Орселина от чахотки, которой осложнилось запущенное воспаление легких.
Илья Репин бросил все и приехал на похороны.
После смерти возлюбленной художник прожил еще 16 лет и у него было немало прекрасных женщин, но именно Нордман он всегда считал любовью всей своей жизни.

Спящая жена художника, Наталья Нордман

 

Поклонницы ходили за ним стайками, будто цыплята за своей курицей.
Партнерши по сцене млели и чуть сознание не теряли от его прикосновений.
Харизма у актера Качалова была такая, что затмевала собой целый театр, где ему довелось проработать два десятилетия

Полная неопределенность

Революционная Москва переживала период полной неопределенности.
Пока не победили Красные, и товаров в магазинах не было, и богемные рестораны не работали. Когда революция свершилась, в ход пошли новые, еще не очень красивые деньги и продукты «выкинули» на прилавки.
Люди радостно из своих коммунальных квартир потянулись за вкусностями в магазины.
Все это происходило на глазах талантливого актера Качалова, которого в свое время буквально открыл Станиславский.
В Красной Москве Качалов с женой ютился в двух комнатах дворницкой.
Туда ему разрешили заселиться после того, как отняли комфортное жилье.
Но неутомимый артист не унывал.
Дворницкая располагалась всего-то в паре шагов от театра, где он работал много лет.
Судьба его театра МХТ была также не определена, как и судьба всей страны. А Качалов питал надежды на лучшее, вспоминая о том, как все начиналось.
В революцию Василий Иванович был с Белыми.
Когда они отступали вглубь страны, он вместе с ними поехал на гастроли по глубинкам. Потом все было закончено, и, чудом избежав наказания, Качалов вернулся в Москву.
Перед тем как попасть в МХТ (будущий МХАТ), Качалов учился на юриста.
Чтобы оплачивать учебу в Петербурге, он актерствовал.
Из Петербурга в Казань артиста переманил Бородай.
В Казани Василий имел небывалый успех у публики. О нем знали далеко за пределами города.
Однажды перспективному артисту пришло приглашение от Немировича-Данченко в Художественный театр.
Бородай пытался оставить Качалова при себе.
Пообещал ему пять тысяч рублей ежегодно. Тогда это было бешеной суммой.
Внезапно двадцатипятилетний Василий принял решение ехать в Москву к Немировичу на 200 рублей жалования.
Такую сумму в Художественном не зарабатывал еще никто. Приехав на место новой службы, Василий обнаружил, что Немирович и Станиславский не очень в нем заинтересованы.
Они не звали его на репетиции, не давали роли.
Но упорный Василий сам изо дня в день приходил в театр, чтобы остаться там впоследствии на 22 года.
Проявить себя перед Станиславским Качалову помог случай.
Все кандидаты на роль Берендея заболели. Тогда от безысходности поставили Василия на роль.
И он так сыграл, что после спектакля Станиславский кинулся к нему обниматься.

Прекрасный артист

С тех пор Качалов был нарасхват.
Каждое его выступление встречали и провожали овациями.
Женщины вились вокруг красивого актера толпами, а дома его ждала преданная жена, о браке с которой ходило много слухов.
Нина Литовцева, которая до революции значилась баронессой, в молодости закончила Филармонию. Немирович тогда вел у нее курс. На почве любви к искусству Нина и сошлась с Василием. Некоторое время Нина тоже играла в театре.
Но хромота заставила ее бросить сцену. Тогда она полностью посвятила себя заботам о муже.

Супруг тоже любил жену, но, согласно слухам, имел немало подруг помимо нее. Хотя Качалов делал все так, чтобы Нина ни о чем не узнала. Он безмерно уважал супругу и не хотел позорить ее своими похождениями.
Успех принес Качалову полезные знакомства с другими артистами. Как-то раз он встретился с Садовским из Малого театра. Вместе они решили выпить вина и поесть чебуреков. Иван рассказал Садовскому историю своего настоящего имени. Ведь Качалов — это был псевдоним, а сама фамилия была взята из газеты.
От рождения Василий Иванович носил фамилию Шверубович, но евреем не был.
В его роду многие были священниками в Вильно. Сначала фамилия рода звучала как Херувимовы. Но крестьяне-прихожане переделали ее на свой лад. В итоге получилось Шверувимовы, а потом Шверубовичи.
Но Шверубович — это то, что во времена перемен совсем не подходило для русско-советской сцены.
Вообще, Художественный театр при Советах могли много раз закрыть. Был серьезный недостаток в зрителях. Пролеткульт был недоволен деятельностью театра.
Но Художественный пережил все. Наверно, чудесным выживанием театр был обязан валенку, который был прибит к притолоке двери МХАТа.
Его туда повесили, так как Станиславский был очень высокого роста и постоянно бился о притолоку лбом. Считалось, что пока валенок висит, все будет отлично.
Постепенно Художественный стал первой сценой государства.
На этой сцене Качалов сиял долгие годы.
А дома его ждала Нина, которая заботливо повязывала на супруга шарф, чтобы он не простудился, идя на работу.
О Нине и Василии постоянно сплетничали, но слепо любящей жене не было дела до пересудов.
Когда Качалов отошел в иной мир, она натурально лишилась рассудка. Так сильно Литовцева его любила.

Ком у  интересно , вот здесь подробнее---

https://zhiznteatr.mirtesen.ru/blog/437 … yiy-lzhets

А это из газеты 1996 года. Интересно, этот Травкин ещё жив?

Где-то читала, что тогда победил Зюганов, но он чего-то испугался и передал голоса Ельцину. Тогда ещё был выбор... В этой же газете много писали о местных выборах.  Жаркие бои были.