Первым Тарусу открыл художник Василий Поленов.
В 1887 году, по дороге в Крым, из окна вагона Поленов увидел Оку, и раз и навсегда попал под обаяние этой дивной реки. «Красивые места на Оке под Серпуховом и дальше, – писал художник жене. – Вот где бы нам поселиться». И, несколько дней спустя, возвращается к этой теме: «Мечтал я о домике на берегу Оки, о том, как мы его устроим, как мы там заживем, сделаем большую комнату, где будет музей, галерея и библиотека. Рядом будет столярная мастерская, адмиралтейство, рыболовство и терраса, а над этим будет моя живописная мастерская и твой маленький кабинет… Чудесные мечты, может быть, и сбудутся…».
Поездки на Оку возобновлялись. Вместе со своим учеником Константином Коровиным в мае 1889 года Поленов вновь приехал в Бёхово: в это время там продавала маленькое запущенное имение обедневшая помещица. Расположение усадьбы обоим художникам не понравилось, да и жизнь в купленном, но все же чужом доме, навязывала свои нормы жизни, свои правила, и мечтам не отвечала. А вот «Борóк» - высокий холм над Окой, привлек их внимание чудесным видом, который открывался на Оку и противоположный берег. («Борóк» - потому, что у подножия холма поднималась редкий молодой лесок). Там и решил строить дом. За осуществление задуманного Поленов взялся сам: архитектура была давнишней страстью художника.
Изучение архитектуры и впечатления от путешествий по странам Западной Европы придали творчеству Поленова – архитектора широту и индивидуальность. Все постройки Поленов проектировал сам. Ему очень хотелось, чтобы в его усадьбе нашли отражение черты столь полюбившейся ему западноевропейской средневековой архитектуры. И уже 2 октября 1892 года семья переселилась в новый, еще не оштукатуренный, пахнущий смолой большой дом в Борке. Именно эту дату и принято считать днём создания музея. Этот дом так и стали называть – Большим, в противовес временному дому из Старого Бёхова.
Дети художника у южного фасада Большого дома. 1902 г.
Поленов сравнил приглянувшийся ему русский провинциальный городок с французским Барбизоном, ставшим в первой половине XIX века популярным местечком среди парижских художников. Вот и в Тарусу потянулись живописцы. Здесь жил Борисов-Мусатов — тут он и умер, простудившись после того, как вытащил из Оки тонущего мальчика. Коровин, Крымов, другие художники приезжали сюда работать.
Затем Тарусу облюбовали писатели. "В городе мещане да купчишки, хотя есть две хороших дачи, где зимуют москвичи",— писал Алексей Толстой в 1916 году. Одной из двух, несомненно, была дача "Песочное" (бывший барский дом разорившегося помещика), где в конце XIX века обосновалась семья Цветаевых. Считается, что они первые московские дачники в Тарусе. Профессор Московского университета, в будущем основатель Музея изящных искусств, Иван Владимирович приезжал в Тарусу с детьми. Марина и Анастасия Цветаевы провели здесь почти все детство, о чем позже вспоминали с большой нежностью. Тарусе посвящены многие ранние стихи Марины Цветаевой. "Песочное" не сохранилось: в советские годы здание было снесено, чтобы освободить место для танцплощадки.
В конце прошлого века память о семье Цветаевых в Тарусе стала возрождаться. В 1992-м, когда отмечалось 100-летие поэтессы, был открыт музей в "доме Тьо". В этом доме жил дед Марины и Анастасии со второй женой, ее и звали Тьо — трудное слово "тетя" маленьким сестрам не давалось. Музей распложен на пересечении улиц Розы Люксембург и Пионерской. Такое соседство символично: в советской системе координат заблудилась русская культура.
Значимая волна интереса московской творческой публики к Тарусе пришлась на 1950-е годы. Константин Паустовский, приехавший сюда в 1954-м, был очарован "живописным городишком": "Всю нарядность Неаполитанского залива с его пиршеством красок я отдам за мокрый от дождя ивовый куст на песчаном берегу Оки". В 1961-м он участвовал в выходе альманаха "Тарусские страницы", куда вошли не издававшиеся произведения Цветаевой, Заболоцкого (и он жил в Тарусе с 1957-го), Слуцкого, Самойлова, Окуджавы, самого Паустовского, репродукции Борисова-Мусатова. Разрешил публикацию секретарь местного обкома по идеологии, то есть московской цензуре альманах не подвергался, что и привело к громкому скандалу. Расправы создателям альманаха удалось избежать благодаря личному обращению Паустовского к Хрущеву. Хотя Паустовский стал почетным гражданином города не за это, а за вклад в тарусские коммунальные достижения: после письма писателя в "Правду" в городе был построен водопровод, заасфальтированы дороги, в том числе трасса до Серпухова, началась активная городская застройка и электрификация окрестных сел.
В маленькую провинциальную Тарусу Мессерер впервые привез Ахмадулину 38 лет назад (сам он бывал здесь с малых лет). В 1970-е городок облюбовали диссиденты. Здесь одно время скрывался от ареста Иосиф Бродский, жили Анатолий Марченко, Лариса Богораз, Александр Гинзбург, сюда приезжал Александр Солженицын. Таруса была пристанищем для политически гонимых еще с 1930-х годов: ее выбирали для разрешенного проживания за 101-м километром. Расстояние до Москвы на самом деле около 130 километров. Открытие в Тарусе памятника Белле Ахмадулиной не обошлось без борьбы за "место под солнцем". В местной прессе разыгрывалась информационная кампания против установки фигуры в 100 метрах от Цветаевой. Исход дела решила "тяжелая артиллерия": с письмами в поддержку проекта к калужскому губернатору обратились Ирина Антонова, тогда директор ГМИИ, и Зураб Церетели, президент Российской академии художеств. И в этом противостоянии "местных" и "московских" победили последние.
Памятник Бэлле стоит в 100 метрах от памятника Марине Цветаевой:
Государственный мемориальный историко-художественный и природный музей-заповедник В.Д. Поленова:
Большой дом:
Мастерская художника, он называл ее "Аббатство". Построено Аббатство было в 1904 году; по этому поводу Василий Дмитриевич писал Ивану Владимировичу Цветаеву 27 октября 1904 года из усадьбы «Борок»:«<…> Мы до сих пор в деревне, где я в это лето соорудил себе мастерскую, но вышло почему-то аббатство. Тем не менее я несказанно доволен: окно огромное, свет чудный. Я всю жизнь об этом мечтал, а теперь как-то не верится».
В поленовской усадьбе почти все хозяйственные постройки были фахверковыми. Фахверк – каркас здания, был обычно деревянным, состоял из горизонтальных элементов и раскосов, свободное пространство между которыми заполнялось камнем. Фахверк был не только конструктивным, но и декоративным элементом, разбивая фасад на панели различной формы и придавая зданию своеобразный вид). Фахверковый сарай был построен в 1895 году из известняка – «тарусского мрамора». Во времена усадебной жизни в нем с торцевой стороны было хранилище садового инвентаря, с фасада, в самом большом помещении, была столярная мастерская Ивана Михайловича Никишина, который по чертежам Поленова делал лодки для поленовской флотилии. Восточная торцевая часть была амбаром, где хранилось зерно для лошадей. Сарай так и назывался «дяди Иванов сарай». В Фахверковом сарае в 1980 – начале 1990–х годов был проведен полный цикл реставрационно–восстановительных работ. В настоящее время в Фахверковом сарае создан выставочный зал, где устраиваются выставки из фондов музея, связанные со знаковыми событиями в жизни и творчестве представителей поленовского рода и жизни усадьбы.
