Загадочную и любопытную семейную историю я узнал от своей бабушки Фёклы. Она пережила мужа, моего деда Василия, аж на 60 лет.
Она не очень любила говорить о своей жизни, но, видимо, бабушка предчувствовала скорую смерть, поэтому и решила рассказать.
Фёкла была непосредственным участником событий. В этой истории нет правых и виноватых. Но жизнь и смерть всё расставили по своим местам.
Привожу рассказ от лица бабушки.

Суровые настали времена. Нам, крестьянам, разъяснили — за хищение колхозного имущества, будь то колоски с поля или топор из сарая, грозила страшная кара.
Расстрел или 10 лет лагерей без права связи с родными. А ещё с забиранием, то есть с конфискацией имущества. И вечное клеймо — враг народа.
А семью врага ждала ещё более страшная участь. Они тоже были обречены на расстрел или голодную смерть.
Муж мой, Васенька, днём работал на поле, а ночью сторожил хлев. Со всеми он ладил, всем старался помочь.
Вот только с одним его мир не брал. Жил с нами по соседству Гришка Косой. Его так сельчане прозвали из-за косого глаза.
Раньше Гришка в кулаках значился. Он был одним из немногих в селе, кто был обучен грамоте.
У него было большое хозяйство, куры, даже корова имелась. А потом, когда коллективизация пришла, отняли всё у Косого.
Было Гришкино — стало колхозное. Гришка противился, как мог, но что поделаешь…

Помогал его раскулачивать мой Васенька. Видимо, с той поры Гришка на него зуб и стал точить. Нет-нет да и поругаются они, а то и подерутся.
Как-то даже на поле сцепились. Я это сама не видела, Васенька сам ничего не рассказывал. Но бабы говорили, что Гришка тогда разошелся.
Якобы сказал, что неправильно всё это — батрачить просто так, за трудодни. Всё, мол, у него отняли, а ещё и заставляют работать не на себя, а бог знает на кого.
И ещё много чего такого говорил, за что за Гришкой могли бы сразу же приехать. Бабы да мужики шикали на Косого — мол, что такое мелешь.
А Вася не сдержался: «Замолчи, кулацкая морда! Вот наговорю про тебя куда надо, будешь знать!» Еле разняли мужиков.

В общем, Гришка никак не мог смириться со своим положением, поэтому и бунтовал. Ну, бухти не бухти, а работать надо.
Я успевала трудиться и на полях, и по хозяйству. Васенька смастерил мне простенькую швейную машинку. Как я рада-то была!
Вот я и шила, и вязала. Какие варежки, какую простыню то на деньги, то на продукты в городе обменяю.
Многие так жили, крутились так, как могли, оттого сильно не голодали. Только ленивый, кто не хотел спину гнуть, жил плохо.

Гришка плотничал, мастером на все руки был. Жена его Тося хоть и нелюдимая баба, но мужу во всём помогала.
Господь им долго деток не давал, а тут Тоська наконец забеременела. Мне казалось, Гришка даже как-то поменялся, подобрел, что ли.
Однажды понадобилось мне табуреточку под ноги смастерить, чтобы сынка младшего удобно кормить было. Пошла к Косому.
Васенька увидел, что я к «кулацкой морде» ходила, так отругал меня на чём свет стоит. Приказал, чтобы я от Косого даже брать ничего не смела, иначе битой буду.

Однажды Васенька пришел домой мрачнее тучи. Буренка из хлева пропала. Всем колхозом искали — как в воду канула!
Скрыть это, конечно же, нельзя. Поэтому Васеньку моего сначала разгильдяем назвали, что не уследил за доверенным имуществом.
А потом без суда и следствия объявили врагом народа и расстреляли. Нас с сыночками ждала такая же судьба.
Пригрозили, что за нами приедут позже. А когда — не сказали. Стали мы жить как на пороховой бочке.
тяжело нам стало с сыночками. Каждый старался пальцем ткнуть да побольнее задеть.

Так как мы — семья врага народа, то и обращались с нами так же. Работу самую тяжелую давали, обзывали, камнями, да землей кидались…
Старший, 15-летний Петенька, стал мне во всём опорой. Если бы не он, я, может, и руки бы на себя наложила…
Мне всё покоя не давало: как же всё так произошло? Куда же эта корова подевалась-то?
Не могла же она пропасть, ведь у нас болот нет, а спрятать буренку ну никак нельзя. Выходит, убили моего Васеньку просто так…

Как-то раз я приболела сильно. Еле отпросилась хотя бы денёчек отлежаться. Лежу я в полусне, в полубреду.
Вижу, Васенька мой в сени зашел. Странно на меня покосился и подбородком куда-то вбок показал. И исчез.
Приснилось или привиделось? На другую ночь Вася явился мне во сне и грозно сказал: «Мои дети мясо отродясь не видали, а он жрет!»
Я проснулась. Кто жрет? Васенька чуть ли не каждую ночь ко мне приходил. Какие-то странные фразы говорил, рожи корчил.
Глаз один закатывал, вполоборота на меня смотрел. И все подбородком тыкал куда-то, на сарай какой-то.
Часто отрывистыми фразами говорил. Например: «Сарай», «Ночь». С каждым разом Васенька всё злее становился, как будто сердился, что я не могу его понять.
А что понимать-то? Зачем он мне рожи корчит? Как-то он мне приснился и в ухо закричал: «Дура ты! Петька!» Я так испугалась, что проснулась и заплакала.

Петенька услышал мои причитания, ко мне подошел, стал расспрашивать. Я и вывалила ему всё как на духу. Петя призадумался.
Через некоторое время он мне говорит: «Мама, я знаю, кто в смерти тятьки виноват. Гришка это. Разве ты не поняла?
Ты мне когда про папку во сне сказала, я уже тогда задумался. Подговорил пацанов мелких. Пока все работать ушли, они к Гришке залезли.
Под дровами в сарае погреб нашли, открыть не смогли, но заглянуть сумели. А там куски мяса лежат, чем-то сверху прикрытые.
А отец тебе на его дом указывал. Косил, чтобы ты поняла, кто это сделал. У нас один в селе косой».

Пошли мы с Петенькой в милицию. Милиционер нас вспомнил. Сначала он нас и на порог пускать не хотел, а потом всё-таки выслушал.
У дома Гришки собралось всё село. Приехали люди в форме. Начали у Гришки дома обыск. Косой все это время стоял как вкопанный, даже бровью не повел.
В сарае, в вырытом погребе, нашли куски мяса. Меня и Гришку привезли в отделение. Как это говорят? Очную ставку сделали. Косой сначала молчал.
А потом всё сказал. Что корову он не крал, а забрал обратно. Потому что его это буренка была. Увёл он рогатую ночью.
Ждал, пока Васенька мой на обход пойдёт, место покинет. Увёл Гришка корову поглубже в лес.
Там он заранее вырыл яму, чтобы останки закопать. Там же мясо и разделал.

Знал Гришка, что всем колхозом пропажу искать начнут, поэтому спрятал все следы хорошо.
А во время поисков специально сельчан от того места отваживал. Уж не знаю, как ему это удалось.
А что Васе за это будет, Косой тоже знал. Но считал, что всё сделал правильно. Меня же спрашивали, откуда я про мясо в сарае знаю.
А я так тогда ревела, что толком и сказать ничего не могла. Но тогда особо и не разбирались. Гришку расстреляли.
Нас с сыночками, слава богу, сослать не успели. Главное, мы врагами народа быть перестали и честное имя Васеньки вернули.
А Васютка мне больше не снился. Лишь в годовщину смерти подмигнул мне во сне и исчез в ярком свете.

Борис Рыжевин, 71 год